«А как ему удалось проработать четыре года на глазах у всей подстанции, включая заведующего и старшего врача?» — хотел спросить Сыроежкин, но сразу же отказался от этой идеи, решив, что гораздо благоразумнее будет промолчать. Пусть главный врач поскорее «выпустит пар» и успокоится. Так будет лучше для всех, и в первую очередь для самого Валерия Иосифовича.

— Гнать его на все четыре стороны сегодня же! По статье! Чтобы он больше не выехал ни к одному больному! — Михаил Юрьевич привычно дал волю руководящему гневу.

Выволочка по поводу невнимательности и верхоглядства при приеме на работу новых сотрудников не оставила главному врачу времени на разбор состояния дел на шестьдесят второй подстанции. На часах было без четверти два, а в половине третьего главного ждали в мэрии, где ему предстояло сделать доклад на совещании, посвященном подготовке к очередному Дню города.

— Ты поучись налаживать работу, не тасуя кадры, — сказал Сыроежкину главный врач, словно тот был новичком в деле управления персоналом. — Вникни, разберись и прими меры. Послезавтра доложишь.

— Будет сделано, — ответил Сыроежкин и ушел к себе…

Проводив контролеров из департамента здравоохранения, Дмитрий Александрович заперся в своем кабинете, открыл окно и медленно, со смаком выкурил сигарету. Курить систематически он перестал давно, лет семь назад, и теперь позволял себе побаловаться табачком лишь в экстраординарных случаях.

Сегодня как раз выдался такой случай.

Всего-то и потребовалось пошуметь разок на подстанции, когда доктор Сафонов на четыре минуты замешкался с выездом, проверяя готовность аппаратуры к работе и самому же рассказать об этом. Сведения, переданные «на ушко» бывшему однокурснику, протиравшему штаны в самом низу департаментской «пирамиды власти», мгновенно докатились до ее вершины, благодаря тому, что «скорая помощь» всегда находилась под пристальным вниманием руководителя департамента здравоохранения, Альберта Леонидовича Целышевского.

Как и ожидал Дмитрий Александрович, на подстанцию явились двое контролеров из департамента. Мужики деятельно «рыли носом землю» в поисках компромата. Старший врач, отвечавший на их вопросы вместе с заведующей, робел, трепетал, часто путался в словах и, как бы невзначай, выпячивал то, что по-хорошему должен был скрывать.

«Ну и пентюх, — думала Елена Сергеевна, морщась при каждом „косяке“ Кочергина. — Послал же бог сотрудничка! И это — старший врач!» Сама она в бытность старшим врачом в схожих ситуациях вела себя совершенно иным образом. Во всяком случае — сначала обдумывала то, что намеревалась сказать, и лишь потом открывала рот.

Знала бы Елена Сергеевна, что поведение старшего врача было частью тщательно продуманного плана, призванного избавить шестьдесят вторую подстанцию от новой заведующей!

Проверяющие не брезговали ничем, явно руководствуясь принципом «курочка по зернышку клюет». Они докопались даже до такой мелочи, как две истертые шины, валявшиеся в углу гаража. Елена Сергеевна, приняв подстанцию, хотела, было, потребовать, чтобы их выбросили, но затем ей пришла в голову не очень оригинальная мысль сделать из этого отработавшего свое материала две клумбы с цветами.

— И в довершение всего — у вас в гараже находится пожароопасный мусор, — словно в изнеможении закатил глаза старший из проверяющих, представившийся Виталием Петровичем. — Вы что, Елена Сергеевна, никогда не заглядываете в гараж?

Новицкая промолчала.