Без направления.

Тянула куда-то в нутро, а оно находилось повсюду.

— Сэр, сотрудник не передал письмо, Коннерс куда-то отъехал. Обычно он в это время отправляется на север рыбачить.

Капитану понадобилась пара секунд, сообразить о чем речь.

— Ну, пусть передадут, когда Коннерс появится.

— Еще приехал лечащий врач Ванлейна, вы ему назначали.

— Пригласите, пожалуйста.

Почти тут же явился человек с кейсом, среднего возраста, невнятной наружности и очень быстрый в движениях.

Дункан успел взглянуть на листочек перед собой, поэтому, встав навстречу, поздоровался с доктором по имени и, приглашая сесть, любезно спросил, не желает ли тот чаю или кофе.

Гость пожал капитану руку, поблагодарил, от всего отказался и, усаживаясь в кресло, успел вынуть из кейса какой-то листок.

— Вот, капитан. Ванлейн практически не болел эти пять лет, что был моим пациентом. И за все годы я не мог заставить его пройти профилактический осмотр. Дело, таким образом, ограничивалось общим терапевтическим наблюдением, и еще он сдавал кровь.

Гость говорил быстро. Не успев взглянуть в принесенную ему бумагу, Дункан услышал:

— Я не понимаю этого падения, капитан.

Быстрая манера гостя вряд ли была намеренной, но слегка раздражала, поэтому Дункан ответил тем же:

— Нет патологий внутренних органов, не заметен склероз сосудов, но биохимия показала, что в последнее время он регулярно принимал корвалол.

И взглядом показал, что ожидает ответа.

— Корвалол?

Капитан кивнул.

Сработало.

Человек напротив задумался.

Его глаза, скользнув над головой капитана, двинулись вверх, пальцы поиграли по ручке кресла.

— Небольшая тахикардия у него была, — продолжая раздумывать, произнес гость… и опять переключился на быстрый темп: — в пределах возрастной нормы, очень распространенное явление, сэр.

— Эксперты полагают, что уже имела место стенокардия.

— Переросла за те полгода, что я его не осматривал? Хм, возможно. Если были, например, нервные нагрузки. Но почему тогда он не обратился ко мне за врачебной помощью? — гость уставился на капитана.

Тот согласно кивнул.

— Правильно, что спрашиваете у меня.

Лизе нравился капитан — так, вообще, совершенно дистантно.

Похож немного на киногероя.

Говорили, он в молодости долго находился на оперативной работе, имел ранение, не раз награждался.

В жизни ей иногда кто-то нравился, но так же вот — на расстоянии. Даже когда это были ее сверстники в школе. Потому что нравились красивые мальчики, а она среди девочек никогда не была в первом ряду. Правда и никогда не завидовала красивым девчонкам, во всяком случае, не помнит, чтобы это чувство у нее возникало. И боялась другого чувства — более сильного, чем симпатия, потому что безответным оно только унизит. А человек — Лиза отчего-то знала с самого детства — живет в великом мире. Совсем маленькая, она не удивилась, когда папа рассказал ей, показывая на звезды, что там целые миры. А как же еще? В ее детскую голову сама собой помещалась громадность и необъятность. И человек, значит, рождается для чего-то очень большого, потому что большое не создали бы для незначительного.

В одиннадцатом часу явился инспектор, которому надлежало с утра отправиться в охранное агентство.

— Какие у тебя новости?

— Можно, сэр, сначала узнать заключение медэкспертизы?

— Подозревают сердечный приступ. В последнее время Ванлейн употреблял корвалол.

— А что говорит лечащий врач?

— Для него это новость.