Изменить размер шрифта - +
На крепких ещё зубах я заметил налет желтизны, такой странный налет — канифольный.

Я решил сразу выполнить поручение дяди Коли. Решающими могут оказаться минуты; если нет выхода на связь, значит, что-то произошло.

Но я опоздал. Когда открыл замок и проник в квартиру, женщина сидела в глубоком кресле и была как живая, и я её даже позвал:

— Люся.

Она была мертвая и поэтому не отозвалась. Она сидела в глубоком кресле, и глаза её были открыты. Взгляд был направлен на портрет. На стене висел портрет генералиссимуса И.В. Сталина, и на него, портрет, был направлен мертвый взгляд. На столике и полу лежали лекарственные шарики. Их было много — и они напоминали свинцовую дробь.

Я набрал номер телефона, нарушая все предписания.

— Да? — ответили мне.

— Это я.

— А где тетя? — спросили меня.

— Она слишком занята, — ответил я.

— Хорошо, — и последовали короткие гудки.

Более идиотской фразы «Она слишком занята» я, конечно, придумать не мог. Почему у нас такая странная жизнь, когда человек умирает, мы вынуждены говорить подобную галиматью.

Потом приехали трое, они не нуждались в мой помощи. И я ушел.

Когда выпал первый снежок, и чуть приморозило, я был приглашен в гости к Начу.

— Помянем? — сказал генерал-майор.

И мы встретились у него в квартире. Это была холостяцкая дыра с казенной мебелью. Цветов не было.

— Почему? — удивился я.

— А где я, по-твоему, живу?

— Да, — согласился я.

— Слушай, я совсем забыл про клубнику.

— Что? — не понял я.

— Для твоей дочки. Как она, кстати?

— Снова простудилась.

— Ничего, на следующий год мои розанчики заплодоносят… Ну, давай, пусть Люси земля будет пухом.

— Пусть, — сказал я.

Он ошибся, друг моего отца. Он ошибся, старый служивый вояка. Он ошибся, опытный камер-лакей — обмишурился, как последний дворовой. И ему пришлось застрелиться. И поэтому он не встретил весны, которую ждал, и поэтому не расцвели больше в горшках розанчики — горшки вынесли на свалку.

Новый начальник Управления по фамилии Рябенький, такая вот у него оказалась фамилия, распорядился очистить помещение от цветущей дряни. У него, вероятно, была аллергия к домашнему уюту. И самовар унесли по его приказу.

В чем же ошибся натренированный в интригах, осторожный мккиавеллист дядя Коля. В чем же он сплоховал, брандмайор, почему ему пришлось своеручно впихивать в рот дуло служебного пистолета, кроша стертые от бумаги и сушек зубы?..

Нет, поначалу была зима, слякотная, дороги кисли от соли и мягкой погоды. У моей дочери была высокая температура — она подхватила воспаление легких. Ее мама нашла меня и попросила помочь лекарствами.

Известно, проблем в нашей стране чудес с лекарствами нет, но тут случился экстраординарный случай, и мне пришлось понервничать: я кинулся к Начу, и он меня выручил:

— Саша, какие проблемы, — и взялся за телефон.

В конце концов самолет из соседней страны доставил лекарства, которые так некстати закончились в соседней аптеке.

Я возвращался из аэропорта, автомобиль буксовал в снежных заносах, а моя дочь умирала; снег падал с неба и не таял… а дочь моя умирала; снег не таял, хотя температура была плюсовая… а дочь моя умирала, она умирала, потому что не таял снег… почему же не таял снег?.. Почему?

Чтобы узнать об этом, я включил радио. Я включил радио и понял, что моя дочь не умрет. Я включил радио и узнал, что после продолжительной болезни скончался… мы его называли Серый Кардинал.

Быстрый переход