– Не платили же еще? – удивился Костя.

– Ну ты даешь! – оскалился рыжий. – Это же мулька такая. – Он уселся рядом с Костей, бросил водителю: – Поехали, шеф.

В салоне пахло какой-то кислятиной.

– Можно, я окно открою? – сказал Костя, обращаясь к водителю.

– Открывай, конечно, – встрял рыжий, – и кури, если хочешь.

– Я не курю, – пояснил Костя.

– Молодец. Это ты правильно, курить – здоровью вредить.

Водитель откровенно фыркнул, но вновь промолчал.

– А хочешь, анекдот расскажу, – не унимался рыжий, – клевый такой анекдотец. Когда я чалился в СИЗО, у нас там один псих был, старичок, его потом в дурильник отправили. Так он этот анекдот каждый день рассказывал, как молитву, перед жратвой. Поэтому я и запомнил.

– А других не знаешь? – неожиданно спросил водитель.

– Вот уж нет. Я их не запоминаю. А этот запомнил. Еще б не запомнить, он его дней десять рассказывал, да по три раза на дню. С ума сойти можно было. Вот, слушайте. Посадили раз… Нет, не то. Сейчас… Ага… Сидят в тюряге… Постой… Как же там…

– Мало он, видать, рассказывал, раз ты толком запомнить не смог.

– Погоди погоди… А, вот! Прикандёхала в тюрягу комиссия с проверкой. Ходят по камерам, спрашивают, кто за что парится. А это тюрьма не простая, а звериная была.

– Зоопарк, что ли? – спросил водитель с насмешкой.

– Вроде. Так вот. Ходят они, спрашивают… Медведя спросили, тот говорит: бандитизм, 77-я. Лиса – за проституцию…

– В нашем законодательстве нет статьи за проституцию, – вновь перебил рыжего водитель.

– Ничего себе! А как же тогда… Точно знаешь?

– Точно, точно – давай дальше.

– Заяц, значит, на карманной тяге попался, а в одной камере цыпленок сидит. Его спрашивают, а ты, пернатый, за что? А я, отвечает, политический, пионера в жопу клюнул. Сто шестнадцать – пополам!

– Ну?!

– Дальше, – потребовал водитель.

– Дальше еще не сочинили.

– И это все?

– Ага.

– Этому твоему анекдоту лет сто, его еще при Берии рассказывали.

– При каком Берии?

– Был один такой… Во времена Сталина.

– Не знаю, не слыхал. Так вот. Этот старичок твердит и твердит. Мы-то все привыкли, а имелся в камере один хохол, он косил на то, что бабу свою по нечаянности кокнул, а на самом деле громила, душегуб… Где-то, не то в Мелитополе, не то в Полтаве, людей резал и… Забыл, что он с трупами делал. Так вот. Хохол слушал-слушал, а однажды бросился на старичка, загнал его под шконку, орет: «Я тэбе зараз, как твойого пионэра…» Мы потом ржали целый день.

– Интересная история, – прокомментировал шофер. – Ты, видать, мужик, горя хапнул.

– Не без того, – гордо ответил рыжий. – Тебя, парень, как звать? – толкнул он Костю. Тот нехотя ответил.

– А меня – Вован. Ты чего в Москву попер?

– По делам, – односложно ответил Костя.

– А по утряне никак нельзя было?

– Чего ты к парню привязался, видишь, ему не до тебя. Пускай кемарит. А ты лучше трёкай дальше. Про тюрягу расскажи, про блатные обычаи…

– Эй, парень, ты что, задремал?

Костя тряхнул головой, сбрасывая наваждение, но снова бессильно уронил ее вниз.