|
Закончил, спрятал аппарат, извинился, как воспитанный человек. – Мои сотрудники сейчас же приступят. Результатов, конечно, в ближайшие дни ждать не приходится, но идея сама по себе перспективная. Даже не только в сфере вашей задачи, вообще. Для себя мы в любом случае можем извлечь кое-что полезное. Благодарю. А вот теперь, если не возражаете, можем и поужинать, и поговорить в частном порядке. Наш общий друг Ростокин, кстати, далеко? – Не очень. Если хотите – приглашу. – Пригласите. Пока он не подошел, проясните, пожалуйста, раз уж мы решили стать союзниками, в каких отношениях вы с ним находитесь, что вообще произошло с момента нашей с ним последней встречи? Он ведь мне не безразличен, чисто эмоционально. Самые невероятные приключения я пережил именно в его обществе… – Мне кажется, союзниками стать мы не «решили», нас к этому подталкивает непреодолимая сила обстоятельств. Касательно Игоря дела обстоят примерно следующим образом… Шульгин обрисовал общую картину с момента встречи Ростокина с Новиковым, при этом о факте «наводки» со стороны Суздалева умолчал. Точно так же не стал фиксировать внимания на подробностях операции «Никомед». Зачем зря человека пугать нашими варварскими разборками? Внимание он сосредоточил на всякого рода парадоксах действующих реальностей, в том числе и на встрече с космонавтами ХХIII века, что очень заинтересовало Маркина. – Двадцать третий век, говорите, и фотонная тяга? Трудно вообразить. – Не совсем фотонная, я ведь не специалист, просто прилежный читатель научно-популярной литературы своего времени. Там скорее использовался гиперпространственный переход с использованием разгонных двигателей фотонного типа. Что не хроноквантовый – однозначно. – Значит, на самом деле иная линия технического развития. – Не только технического. Их мир – прямая экстраполяция нереализованных тенденций наших шестидесятых годов. Тогда космонавтика начала развиваться невероятными темпами при полной поддержке и энтузиазме народов СССР и США. Остальной мир наблюдал за усилиями лидеров не более чем с благожелательным интересом. За 12 лет две сверхдержавы прошли путь от первого спутника до высадки экспедиций на Луну… Маркин был поражен. – За двенадцать лет? С нуля? Невероятно. У нас на подобное ушло больше пятидесяти, пока вдруг не был изобретен хроноквант… – Зато после лунной эпопеи – как отрезало. Словно из нас выпустили пар. Космос мгновенно стал никому, кроме специалистов, не интересен. Забыли про Луну и Марс, практически по инерции строили орбитальные станции, запускали зонды к внешним планетам, но все это – словно отрабатывали надоевший цирковой номер. Да вот вам убойный факт – имя первого ступившего на Луну, Нейла Армстронга, еще помнят, а членов второй и следующих экспедиций – почти никто. Да я и сам не помню. – И как вы это объясняете? – В духе темы нашего разговора. Кто-то за пределами Земли, вернее – тогдашней земной реальности, решил, что хватит детишкам баловаться. И переключил внимание человечества на простые, всем понятные и доступные темы. Индивидуальное потребление, национализм и шовинизм, борьба за всеобщее разоружение и права человека, компьютерные игры, – в словах Шульгина стали проскакивать нотки Цицерона, обличающего Катилину, – даже в фантастике космическая тема не то чтобы выродилась, а стала считаться дурным тоном. |
