— Не докажешь.

Смирнов вдруг успокоился, расслабился и, уподобясь Виллену, откинулся на стуле.

— Ты хуже их, Виллен. Они хоть по своему кодексу чести действовали. А ты с ними в дружбу играл, в наперстниках и мудрых советчиках у них ходил. И потом — нож в спину. Ты хуже их всех.

— Ты, Саня, судя по всему, когда клопов моришь, руководствуешься какими-то этическими нормами? Я — нет.

— А чем ты руководствуешься? — устало поинтересовался Алик и сел на диван. Виллен вместе со стулом развернулся к нему и объяснил:

— Руководствуюсь я, Алик, одним. Всякое зло должно быть наказано. И, по возможности, уничтожено.

— Зло, а не люди, — возразил Алик.

— Люди, творящие зло, — не люди.

— Тогда и ты не человек, — решил Смирнов. — И я должен тебя уничтожить.

— Не сможешь, Саня, — Виллен был спокоен, рассудителен, несуетлив. Хорошо подготовился к разговору. — Не дам я тебе такой возможности.

— Ты их навел на Столба, ты им разъяснил, что он сделал отначку. Ты, вручив Цыгану пистолет, спровоцировал перестрелку, в которой Цыган был убит.

— Тебе ли, профессионалу, не знать, что все это недоказуемо! Украл у меня пистолет Цыган, украл, и все дела. Единственное, что ты можешь мне пришить — незаконное хранение огнестрельного оружия. Да и то не мне одному. Пистолет-то наш общий с Алькой был.

— Угрожаешь, Робин Гуд вонючий?! — опасно полюбопытствовал Смирнов.

— Не угрожаю, нет, — Виллен был по-прежнему доброжелателен. — Знакомлю вас с истинным положением дел. Да, кстати, Куркуля уже взяли?

— Застрелился, — сказал Смирнов. — И пацана хорошего, Стручка, застрелил.

— Очень мило, — резюмировал Виллен.

Алик поднялся с дивана, попросил:

— Встань.

— Пожалуйста, — весело согласился Виллен. Он знал, что сейчас Алик ударит, но не боялся.

Алик ударил в челюсть. Виллен осел на пол. Прилег.

— Зря руки мараешь, — огорчился за Алика Смирнов.

Виллен открыл глаза, перевернулся на живот, встал на четвереньки. Цепляясь за столешницу, поднялся. Поморгал глазами, подвигал челюстью, проверяя сохранность. Как ни в чем ни бывало, спросил у Смирнова:

— Ты-то что ж хорошего пацана не выручил?

— Не сумел, — признался Смирнов и, хлопнув ладонью о стол, добавил — По недомыслию.

— Не огорчайся, — утешил его Виллен. — Не было хорошего пацана. Был маленький подлый вор.

— Тебе все люди отвратительны, да? — вдруг понял Алик.

— Не все. Но — большинство, — подтвердил Виллен.

— И мы — в большинстве? — Алик хотел знать все.

— Пока что в меньшинстве, — ответил Виллен, хихикнул и скривился: мелкое трясение челюсти вызывало острую боль. Подождал, пока боль уймется, и продолжил — Поэтому и не хотел, чтобы вы докопались до всего до этого. Знал бы, что ты, Саня, Леркино письмо у Цыгана найдешь, черта с два бы я вам фотографию с ее надписью показал…

— Знал бы, что я в старое дело нос суну, ты бы Елену с меховой фабрики уволил, — продолжил за него Смирнов. — Знал бы, что мы пистолет найдем, шурупчик бы заменил. Знал бы, что эксперты все до точности определят, труп ногой не переворачивал бы… Ты что, — садист, Виллен?

— Нет. Просто проверить себя хотел — ужаснусь ли.