"У каждого свой путь» — пришли в голову Аверину слова дяди Сережи.

Время шло. Дни за днями. Прошел год. Наступил новый — 1995-й, и никаких признаков, что в обществе что-то становится дучше, не наблюдалось. Экономика продолжала падать. Промышленность останавливаться. Чиновники все так же брали взятки, воры — воровали, киллеры — убивали, милиция пыталась ловить их.

Аверин начал замечать, что давить по делам с каждым месяцем начинали все больше. Похоже, кого-то не вполне устраивала независимая политика уголовного розыска. Давление по делам становилось уже нормой. Случай с Отари явился каким-то переломом.

Приключения у Аверина начались неожиданно. Один источник сообщил, что в Россию на днях пожалует из-за рубежа вор в законе Калач. Тот самый, которого искал Леха Ледокол и посчитаться с которым давно мечтал.

Аверин долго думал, что предпринять. Того, что он знал о Калаче, хватило бы на несколько расстрелов.

Аверин вышел на связь с Лехой и назначил ему встречу.

Они встретились в ресторанчике, ставшем постоянным местом встреч.

— Когда прибудет? — Ледокола взволновало известие о Калаче.

— Дня через два, — сказал Аверин.

— В прошлый раз так и не появился, сволочь. На этот раз точно будет?

— Точно, — кивнул Аверин.

— Под какой фамилией?

— Не под своей. Он у нас в розыске.

— А, ваш розыск. Что ты собираешься делать?

— Арестую его.

— Он выкрутится. Все обвинения ему яйца выеденного не стоят.

— Стоят.

— Самбист, ты должен сдать его мне.

— Я должен его арестовать…

— Если вы его арестуете, он сорвется. Он слишком хитер, — Ледокол нервно провел рукой по седым волосам. — Как с Басмачом с ним не выйдет. Ты ничего не понимаешь.

— Ничего не понимаю. А ты объясни.

Ледокол задумался.

— Пора все точки над «I» ставить, Леха, — сказал Аверин. — Мы сделали друг для друга немало. Нужно доверие.

Леха ничего не ответил.

— Все началось с того, что вы были в шайке Щербатого.

— Мы уже об этом говорили, — кивнул Ледокол.

— Но только одно упустили. Ключевое слово.

— Какое слово?

— Кровь.

Ледокол поморщился.

— Кровь, настоящую… Ты же говорил, что они вампиры. Это не иносказание, так?

— Так, — кивнул Ледокол. — Все так…

Ледокол хлопнул целый стакан вина.

— А, ладно, чего теперь… Пацаном я был, при ворах. Отпетый сорванец. Половина разбитых в школе стекол — мои. Воровал. Со шпаной водился. Все атрибуты гадкого мальчишки. Знаешь, когда ты пацан, ты еще не ведаешь, в какое дерьмо вляпываешься. И нюх у тебя на дерьмо не работает. То, что на самом деле свинство, кажется геройством… Ну, Калач на меня глаз и положил… Мне четырнадцать лет стукнуло, когда я на стреме стоял, а они магазин чистили. Так началась моя трудовая биография.

— Богатая биография?

— Еще какая… Первый срок по малолетке. Три года. Колея-то накатанная, с нее не сойдешь, да и желания особого сходить не наблюдалось. Вышел, опять к Калачу. Но только Калач-то фраером был при настоящем воре.

— При Щербатом?

— Точно… Первый раз привели меня к нему. Огромный дом на окраине, обстановочка по тем временам — только большие торгаши могли себе позволить: стенки, японская аппаратура. И дом с подвалами. Отличная малина. В бандитском районе, туда милиция редко совалась, а если и совалась, так чтобы у Щербатого с руки поесть.