Откуда мне это известно? Да сам Исмаэль мне и рассказал. Я могу вам назвать и день, и час, и место. И даже в точности передать его слова.
А потом, призвав на помощь все свое спокойствие, он в течение нескольких минут пересказывал гиенам разговор, случившийся несколько месяцев назад за обедом в «Розе ветров», когда его друг и начальник объявил, что собирается жениться на Армиде, и попросил Ригоберто выступить свидетелем на бракосочетании.
— Он слышал вас в клинике Сан-Фелипе, слышал ваши глупые злобные слова над ложем умирающего, — закончил свой рассказ дон Ригоберто. — Именно вы ускорили брак Исмаэля с Армидой, вы, такие бесчувственные и жестокие. Или, лучше сказать, просто глупые. Вы не должны были выказывать свои чувства, по крайней мере в эти минуты, и дать отцу спокойно умереть с мыслью, что его сыновья исполнены глубокой скорби. А не праздновать его смерть, когда он был еще жив и мог вас слышать. Исмаэль мне признался, что именно ваши ужасные слова придали ему сил, чтобы бороться и выжить. Это не врачи, а вы его воскресили. Ну вот, теперь вы все знаете. Именно по этой причине ваш отец женился на Армиде. И именно поэтому вам никогда не унаследовать его состояния.
— Мы никогда не говорили того, что, как ты говоришь, мы говорили, — вскинулся Эскобита, и его слова прозвучали как глупая скороговорка. — Все это пригрезилось папе из-за сильнодействующих препаратов, которыми его пичкали, чтобы вывести из комы. Если ты вообще говоришь нам правду, а не выдумал всю эту историю, чтобы еще раз вывалять нас в дерьме.
Казалось, он хотел добавить что-то еще, но потом сдержался. Мики молчал и упорно продолжал грызть ногти. Он выглядел мрачным и подавленным. Лицо его как-то неприятно скривилось.
— Возможно, мы так и говорили и он нас слышал, — раздраженно поправил он брата. — Если честно, дядюшка, мы говорили такое много раз. Мы не любили отца, потому что он и сам нас не любил. Сколько мне помнится, я никогда не слышал от него нежного слова. Он никогда не играл с нами, никогда не водил в кино или в цирк, как делали отцы всех наших друзей. Кажется, он даже никогда не удостаивал нас задушевной беседой. Да он вообще редко с нами разговаривал. Он никого и ничего не любил, кроме своей компании и своей работы. И вот что я еще скажу: мне ничуть не жаль, что он знал, как мы его ненавидели. Потому что это сущая правда.
— Мики, заткнись, это твоя злость заставляет тебя говорить ужасные вещи! — прикрикнул Эскобита. — Дядюшка, я не знаю, зачем ты все это нам понарассказывал.
— По самой очевидной причине, племянничек. Чтобы вы раз и навсегда избавились от абсурдной идеи, что ваш папа женился по дурости, по старческому слабоумию, под воздействием приворотного зелья или черной магии. Он женился потому, что узнал, как вам не терпится дождаться его смерти, чтобы унаследовать и быстренько промотать его состояние! Вот она — голая и печальная истина.
— Лучше бы нам отсюда убраться, Мики, — предложил Эскобита, вставая с кресла. — Теперь ты понимаешь, почему я не хотел сюда приходить? Я ведь говорил тебе, что вместо помощи этот дядька примется нас оскорблять, как и в прошлый раз! И нам лучше уйти по-хорошему, пока я снова не взъярюсь и не набью морду этому паскудному клеветнику.
— Не знаю, как вам, а мне кино понравилось, — сказала сеньора Лукреция. — Хотя все это и глупости, я провела время с удовольствием.
— Это, в общем-то, был не приключенческий, а фантастический фильм, — добавил свое мнение Фончито. — Мне больше всего понравились монстры и черепа. И только не говори, что тебе не понравилось, папа! Я за тобой подглядывал: происходящее на экране тебя полностью захватило.
— Ну, по правде сказать, я действительно не скучал, — признал дон Ригоберто. |