Пришёл в себя в машине скорой помощи – Бейли держала его за руку, а дождь живо барабанил по крыше.

И ещё раз в приёмном отделении, когда глаза слепил свет, а вокруг кричали люди. Боль была сродни прожорливому зверю, отрывающему куски мяса от его руки.

- Можно мне немного обезболивающих? – попросил Кейд как можно вежливее и снова отключился.

В следующий раз, когда он пришел в себя, то лежал в кровати. Он не двигался и не открывал глаз, пока не оценил уровень боли и сознания. Кейд присвоил боли шесть по десятибалльной шкале, зато на этот раз, казалось, полностью бодрствовал.

Открыв глаза, он увидел Бейли.

- Привет. Я надеялся, что ты будешь первой, кого я увижу.

Бейли встала со стула у кровати и взяла Кейда за руку.

- Двадцать шесть стежков, мышцы не повреждены. Ты потерял много крови, но в тебя влили даже больше.

Затем она села на краешек кровати и позволила себе выплакаться.

Она не проронила ни слезинки с тех пор, как пыталась остановить кровотечение, пока он лежал на полу. И пока машина скорой помощи мчалась по мокрым улицам, в то время как гром и молния сотрясали небо.

И когда мерила шагами больничные коридоры, или разбиралась с его родителями – это испытание было сплошной головной болью. Бейли не плакала, даже когда пыталась рассказать полиции, что произошло.

Но теперь она позволила себе расслабиться.

- Прости, - сказала она, когда слезы иссякли.

- Трудный денёк, да?

- Пока что этот был худшим.

- Сальвини?

Она отвернулась к окну, за которым лил дождь.

- Мёртв. Я позвонила в полицию и спросила детектива Маршалла. Он снаружи, ждёт, когда ты очнёшься и доктора его впустят.

Бейли встала, расправила простыни.

- Я пыталась ему всё рассказать, прояснить. Не уверена, насколько хорошо у меня получилось, но он делал пометки, задавал вопросы. Он переживает за тебя.

- Мы к этому ещё вернёмся. Мы всё исправим, Бейли, - сказал Кейд и снова потянулся к её руке. – Можешь подержать еще немного?

- Да, так долго, сколько потребуется.

- Скажи Мику, чтобы вытащил меня отсюда.

- Это смешно. Тебя положили в больницу, чтобы присматривать за тобой.

- У меня швы на руке, а не опухоль мозга. Я собираюсь домой: свалю все на Мика, а сам буду потягивать пиво.

Она задрала подбородок.

- Твоя мама говорила, что ты начнёшь жаловаться.

- Я не жалуюсь, я… - Он умолк и, прищурившись, приподнялся на локтях. - Что значит «моя мама»? Это была не галлюцинация?

- Нет, миссис Пэррис приходила, чтобы дать тебе шанс извиниться – очевидно, добровольно ты никогда этого не делаешь.

- Прекрасно, займи её сторону.

- Я не занимаю её сторону. – Бейли запнулась, тряхнула головой. Неужели они правда могли вести такой разговор в подобных обстоятельствах? – Она была в ужасе, Кейд, когда поняла, что случилось, что ты ранен. Они с твоим отцом…

- Моим отцом? Я думал, он на рыбалке в Монтане.

- Он вернулся домой этим утром. Они сейчас в приёмной, напуганы до смерти из-за тебя.

- Бейли, если у тебя есть хоть капля любви ко мне, заставь их уйти.

- Уж этого я точно делать не стану, а тебе должно быть стыдно.

- Мне будет стыдно позже. У меня швы. – Похоже, не сработает. Кейд это отчётливо понимал. – Хорошо, давай договоримся. Ты можешь привести сюда моих родителей, и я с ними всё улаживаю. Затем я хочу встретиться с доктором и свалить отсюда. С Миком мы поговорим дома и там же утрясем дела.

Бейли скрестила руки:

- Она предупреждала, что ты всегда ждешь, что всё будет по-твоему. – И тут же развернулась и прошагала к двери.

Потребовалась львиная доля шарма, аргументов и упрямства, но спустя три часа Кейд расслаблялся на собственном диване.