Не успев скрыться, я была застигнута на месте преступления миссис Дин и уже приготовилась выслушать строгую отповедь, как на лестнице раздался грозный окрик нянюшки Бейкер, немедленно призывающей меня к себе. Как можно неспешнее я поднялась к ней, нарочито медленно переставляя ноги, и была тут же схвачена её цепкой рукой.

Пока няня причёсывала мои непослушные волосы, грубо прохаживаясь по ним щёткой в отместку за мою демонстративную медлительность на лестнице, я пыталась расспросить её о прибывающих гостях, но она упрямо сжала тонкие губы и отказалась отвечать на вопросы. Судя по недовольному лицу, няня Бейкер не одобряла готовящееся мероприятие, о чём недвусмысленно свидетельствовал весь её нахмуренный облик.

Она проводила меня в малую гостиную и тут же исчезла, а я, поражённая увиденным, неподвижно застыла в дверном проёме. Все портьеры на окнах были наглухо задёрнуты, комната освещалась только свечами, в изобилии расставленными по всем свободным поверхностям. Откуда-то дул сквозняк и колеблющееся пламя свечей отбрасывало на стены уродливые тени, похожие на водоросли, шевелящиеся на дне мутной реки.

В этом неверном свете я увидела круглый стол, за которым находилось не менее десяти человек. Здесь были и джентльмены, и дамы, и усатая леди, запомнившаяся мне своими красными натруженными руками. Все они были страстно увлечены разговором, который вели полушёпотом, как будто опасались разбудить спящего рядом человека. Рядом с матерью стоял, нависая над ней, полный господин с неряшливыми бакенбардами, а она внимательно слушала его, беспомощным жестом прижав обе руки к горлу.

Для своего возраста я была невелика ростом и крайне тщедушна, поэтому в полумраке гостиной меня заметили не сразу, и я успела услышать несколько фраз, поразивших меня своим туманным и одновременно угрожающим смыслом.

– А я заявляю вам со всей ответственностью, миссис Кинтор, что добиваться непосредственного появления духа во время первого сеанса небезопасно! И для начинающего спирита, и для присутствующих! – отчаянно кипятилась бледная леди с широкими и неестественно чёрными бровями.

– Да будет вам, мисс Юджини, это не первый сеанс для нашего медиума, – успокоительно похлопала её по руке усатая леди. – Малышка Маргарет наделена поистине великими способностями. Вы непременно убедитесь в этом сегодняшним вечером.

Я поняла, что они вели беседу обо мне, и поспешила пробраться к матери, неловко задев в полумраке её соседку, худенькую леди в траурном платье.

От моего неуклюжего прикосновения та резко вздрогнула и вскинула на меня огромные печальные глаза. Её нижняя губа подрагивала, будто от сдерживаемых рыданий. Пристально уставившись на меня, грустная леди вдруг схватила мою руку, прижала к щеке и принялась сбивчиво благодарить громким шёпотом:

– О, милая Маргарет, я так счастлива, что ты согласилась! У тебя золотое сердце, дитя! Ты даруешь несчастным пленникам юдоли земной утешение и…

Дослушать я не успела, потому что в этот момент меня подняли в воздух чьи-то сильные руки, а потом я оказалась подле матери. Худенькая леди всё-таки расплакалась, не совладав с собой, и её принялись утешать две остроносые дамы в одинаковых шляпках, предлагая той поочерёдно капельку бренди, нюхательную соль и апельсиновую воду.

Это незначительное происшествие чрезвычайно взволновало меня, но моя мать, заметив испуганный взгляд, которым я окинула присутствующих, улыбнулась искренней и светлой улыбкой, прошептав чуть слышно:

– Маргарет, дорогая, тебе нечего бояться. Благодаря твоему великому дару эти люди сегодня получат утешение, которое им так необходимо. Ты и не представляешь, как я счастлива иметь такую дочь, как ты!

С этими словами она склонилась ко мне и запечатлела лёгкий поцелуй на моей щеке, а затем порывисто обняла, прижав к себе так крепко, что я услышала стук её сердца.