Ни Маркхэм, ни Кэти не обратили внимания на синюю «тойоту-камри», которая выбралась на шоссе вслед за ними.

Глава 43

Скульптор старательно следил за тем, чтобы не слишком приближаться, держался позади джипа ФБР, пропустив вперед шесть-семь машин. Он рискнул, съездив к себе домой и обменяв «порше» на «камри», поскольку не хотел привлекать к себе лишнее внимание. Этот риск оправдался. Сейчас Скульптор преследовал добычу, не желая упустить золотой шанс выяснить, что именно удалось раскопать ФБР, потерять те звездные карты, которые ему наконец сдала судьба.

Субботнее утро Скульптор провел, бесцельно разъезжая в своем «порше», изменив внешность, нацепив усы, очки и бейсболку. Он искал знак, который укажет ему, может быть, на доктора Хильди или на то, куда впоследствии можно будет отправиться за материалом для «Давида». Скульптор не нашел ни того ни другого, расстроился, уже собирался возвращаться домой и вдруг, как в тот день, когда неожиданно наткнулся на своего сатира, идущего домой от Блекмор-Понда, судьба распорядилась так, чтобы он проехал мимо особняка Манзера как раз в нужный момент.

Да, пожалуй, Скульптор как никто другой умел распознавать невидимые шаги судьбы, различать знаки божественного провидения, проводить тонкую, словно лезвие бритвы, черту между предначертанием и свободной волей. Этот дар, острое чувство было ниспослано ему еще в детстве, когда его звали Кристианом и он впервые увидел «Пьету» в церкви Святого Варфоломея, прихожанкой которой была его мать.

В те времена они жили в бедном районе, и мать по воскресеньям водила маленького Кристиана в церковь, пока отец был в отъезде по делам. В маленькой капелле, расположенной рядом с главным залом, мальчик по имени Кристиан иной раз часами простаивал перед мраморным изваянием Мадонны и ее Сына.

— Материнская любовь — это величайший дар, какой только может достаться мальчику, — нередко говорила мать. — Вот почему я назвала тебя Кристианом.

— А тебя зовут Мери, Мария, — отвечал мальчик. — Мы совсем как эта статуя.

— Совершенно верно, — говорила мать. — Я люблю тебя больше всего на свете. Мы с тобой совсем как эта статуя.

Да. Даже в детстве Скульптор понимал.

На протяжении всех этих лет по воскресеньям в церкви Святого Варфоломея они были вдвоем, не замечая никого вокруг. Мери и Кристиан, мать и сын, слушали мессу, которую читал отец Бонетти, а затем задерживались в поминальной часовне и подолгу рассматривали мраморные скульптуры. Мать и сын неизменно сходились в том, что самой любимой у них была «Пьета».

Но когда мальчик по имени Кристиан стал чуть постарше — по прикидкам Скульптора, ему исполнилось лет шесть-семь, — мать, возвращаясь на машине из булочной, куда они заезжали после церкви, стала задерживать руку у сына на паху. Салон наполнялся ароматом свежевыпеченных итальянских батонов, а под теплой материнской ладонью, лежащей на выходных брюках ребенка, расправлялось что-то твердое. Это чувство казалось мальчику по имени Кристиан странным, но все равно приятным. Еще лучше ему становилось, когда мать подсаживалась к нему на диван. По пятницам она позволяла сыну засиживаться перед телевизором допоздна, смотря очередную серию «Далласа» с Викторией Принсипал в главной роли. Эта актриса казалась мальчику по имени Кристиан невероятно красивой. Он считал, что она очень похожа на его мать. В одну такую пятницу, когда мальчик по имени Кристиан спросил, почему мать не сидит с ним вот так, когда отец дома, та объяснила, что это тайна, особая, которую они должны хранить даже от Бога. Если о ней прознает кто-то посторонний, то отец мальчика покончит с собой, а Бог поразит мать — превратит ее в статую, как ту Марию в церкви.