Да, Скульптор ничего не имел против того, чтобы приспосабливаться к изменяющимся условиям. Он не цеплялся за первоначальный план, если чувствовал, что рука судьбы уводит его в другую сторону.

Но куда именно она направляла его сейчас?

Скульптору требовалось основательно подумать, как избавиться от доктора Хильди, а также, может быть, и от этого сотрудника ФБР. Но если раньше, когда мир еще не познакомился с его работой, он мог не спешить, то теперь понимал, что время поджимает. Ему нужно было действовать быстро, выйти на Хильдебрант и сотрудника ФБР до того, как они обнаружат его. Но как? В данных обстоятельствах было бы слишком рискованно пробовать проникнуть в эту крепость в центре Провиденса, тем более что Скульптор понятия не имел, что ожидает его внутри.

Поэтому, уезжая из Провиденса, он смирился с тем, что ему придется дожидаться подходящей возможности где-то снаружи.

Скульптор усмехнулся, ибо в глубине души чувствовал, что судьба сведет их с доктором Хильди в самое ближайшее время.

В конце концов, судьба еще никогда его не подводила.

Глава 45

— Я полагала, мы согласились с тем, что сегодня устроим выходной, — сказала Кэти.

Она стояла в дверях спальни, обнаженная, если не считать расстегнутой рубашки Маркхэма, наброшенной на плечи. Воскресенье они провели вместе, катаясь по побережью. Оказавшись в конце концов в Ньюпорте, они прогулялись по скалам, затем пообедали в ресторане с видом на причал. В охраняемом доме их уже ждал факс от Рейчел Салливан с заключением коронера, а также списком фамилий из дела о расследовании обстоятельств смерти Деймона Манзеры, проведенного полицией Ист-Гринвича. Оба этих документа Сэм Маркхэм запросил еще вчера вечером. Кэти уговорила сотрудника ФБР дать слово не трогать их, убедила его в том, что до завтрашнего утра эту информацию все равно никак нельзя будет использовать. После вечера, отданного вину и любви, профессор искусствоведения, в прошлом такая стеснительная, не могла не гордиться тем, что ее женские чары снова одержали верх.

— Сейчас уже пятнадцать минут первого ночи, — возразил Маркхэм. — Формально это уже завтрашний день. Я не нарушил данное тебе слово, ведь так?

— Пожалуй. Но ты меня разбудил.

— Извини.

Маркхэм лежал в одном нижнем белье на диване в общей гостиной, обстановка которой состояла еще из пары кресел с высокой спинкой и телевизора, двух письменных столов с компьютерами и принтерами, факса и ксерокса. Одна стена была полностью отведена двенадцати видеомониторам, на которые непрерывно выводилось изображение с камер наблюдения, установленных снаружи здания, в коридорах второго и третьего этажей, а также в подземном гараже.

На полу валялся факс от Салливан. Маркхэм отбросил его, отдав предпочтение «Спящим в камне».

— Что привлекло твое внимание на сей раз? — спросила Кэти, подсев к нему на диван.

— Из факса я так ничего интересного и не узнал, поэтому решил опять почитать о «Давиде».

— И?..

— У меня из головы не выходит высота статуи — семнадцать футов, правильно?

— Да. Ее размеры, такое величие не поймешь до тех пор, пока не увидишь собственными глазами.

— Но Микеланджело изваял «Давида» как-то странно. Голова, верхняя часть туловища и руки не пропорциональны нижней половине. В своей книге ты пишешь, что он сделал это сознательно?

— Да. На этот счет существует несколько гипотез. Уверена, ты читал, что с огромной глыбой каррарского мрамора, из которой был высечен «Давид», уже успели поработать двое других скульпторов, одним из которых был ученик Донателло. Затем она почти тридцать лет валялась заброшенная во дворе, пока в тысяча пятьсот первом году дело не поручили закончить двадцатишестилетнему Микеланджело.