– Где?

– Бармену в “Черноморской акуле”.

– Толковое место, – Шпит призадумался. – Значит так, Толя, отменяй все встречи на сегодняшний вечер и внакладе не останешься.

Шпит всегда соображал быстро. По дороге к машине он успел придумать план. “Второй мужик из “фольксвагена” появился кстати. Чтобы пустить ментов по ложному следу, достаточно разыскать его, убить и сунуть ему в карман пачку фальшивых баксов. Хотя нет, – Шпит остановил себя, – баксы лучше не прятать, лучше сунуть ему российские деньги мелкими купюрами, потому что с баксами мне еще нужно разобраться. "

По дороге Шпит притормозил возле газетного киоска, – Сходи купи пару почтовых конвертов, – приказным тоном сказал Шпит.

– Зачем?

– Тебе обязательно знать?

Козлов выбрался из машины, даже забыв взять у Шпита деньги на конверты. Стоя у киоска, журналист почувствовал непреодолимое желание сбежать. Он уже понимал, что его втягивают в неприятную историю, из которой трудно будет выкарабкаться.

– Два конверта, пожалуйста.

– Авиа или обычные?

– Мне по хрену…

Женщина, сидевшая в киоске, даже обиделась.

– Солидный человек, интеллигентный, а такие слова говорите.

– Жизнь довела, – Козлов вернулся к машине с двумя конвертами в руке.

– Пишите письма, – ухмыльнулся Шпит, вырывая из записной книжки пару страниц.

Козлов аккуратно расправил чистую страничку.

– Что писать?

– Ничего не пиши.

– Не понял.

– Чистую страницу запечатай в конверт.

– Теперь понял.

– Долго же ты соображаешь, – бандит следил за тем, как журналист, словно свежую рану, зализывает конверт. – Напиши: Дорогину от Козлова. Вот и все.

Шпит не доехал до бара “Черноморская акула” метров сто пятьдесят. Место для стоянки он выбрал такое, чтобы из машины идеально просматривалась барная стойка.

– Иди, отдай бармену.

– Потом что?

– Потом возвращайся в машину.

– У меня есть планы на вечер…

– Все отменяется.

Заметив неудовольствие на лице журналиста, Шпит достал пятьдесят долларов и сунул деньги ему в карман:

– Их хватит, чтобы посидеть в уличном кафе с молоденькой журналисткой. Для крутого разврата маловато, но ты, по-моему, предпочитаешь тихую жизнь.

Анатолий хищно усмехнулся.

– Шпит, первый раз в жизни я предпочел получить пятьдесят долларов, а не сотню одной бумажкой.

– Во всем плохом непременно найдется хорошая сторона, – ответил Шпит с такой же хищной улыбкой. – Ну, иди и поменьше глазей по сторонам.

Бармен, стоявший за стойкой “Черноморской акулы”, хорошими манерами и отменным вкусом не отличался. В расстегнутом вороте рубашки чернели кучерявые волосы. Лишь между ключицами они были то ли выбриты, то ли вытерлись от постоянного почесывания. В этом треугольнике виднелся огромный, под стать самому патриарху, крест, но не настоящий, а рисованный, вернее, выколотый в два цвета.

Такой образчик искусства поразил воображение даже видавшего всяких клиентов Козлова. Он подмигнул бармену, мол, ты, мужик, с фантазией. Лицо бармена оставалось спокойным и туповатым, он сложил вдвое новенькую хрустящую купюру и принялся выковыривать уголком застрявшее между зубами мясо.

– Извини, приятель, – обратился к бармену Анатолий, – один мужик сказал мне, что я могу у тебя для него сообщение оставить.