Станислав внимательно наблюдал за пикировкой отца с дочерью. Его губы изредка кривила полуулыбка-полуусмешка. Расслышав последние слова седовласого, он подтянулся, приняв стойку «смирно» и изображая всем своим видом готовность к разговору. Дмитрий Васильевич исподлобья оглядел Гордеева.

— Вы знаете, кто я такой? — после недолгой паузы глухим голосом обратился он к молодому человеку.

— Никак нет. Не имею чести быть представленным вашему высокопревосходительству, — по-уставному отчеканил Стас. — Хотя лицо знакомо… Вы, господин хороший, в лейб-гвардии Павловском полку не служили?

— Не паясничайте, капитан, и отвечайте на мои вопросы, — сверкнул из-под густых бровей глазами Дмитрий Васильевич. — Это в ваших же интересах.

— Даже так? — улыбнулся Гордеев. — С детства не могу понять, почему все вокруг знают, что мне интересно, а что нет, и один я остаюсь в неведении. Сначала родители, потом школьные учителя, преподаватели в училище, командиры — все, кроме меня, а теперь еще и вы, — рассказывали и указывали, что нужно бедному Стасику.

— Мне повторить вопрос? — вперился жестким взглядом в лицо Гордеева седовласый.

— Я уже ответил на него, — сухо произнес Стас. — Мы друг другу не представлены, но лицо ваше мне знакомо. Имя и отчество я узнал из вашего разговора с дочерью несколько минут назад.

— Пусть будет так, — уклончиво согласился Дмитрий Васильевич. — Может, моя фамилия вам что-нибудь скажет: Анчар!

— Уже теплее, — удивленно поднял брови Гордеев. — Вы, случайно, не тот генерал-лейтенант Анчар, который не дал случиться резне в Белом доме, а потом и сам стал депутатом Государственной думы?

— Именно тот Анчар, — небрежно кивнул в ответ Дмитрий Васильевич. — Правда, было это давно и обросло дремучими слухами.

Станиславу была известна история осады Белого дома, в котором забаррикадировался мятежный Ельцину Верховный Совет.

Только чудо, а точнее — воля и настойчивость генерал-лейтенанта Анчара и еще пары трезвых голов остановили отряд специального назначения «Альфа», который «младореформаторы» в августе девяносто третьего года пытались бросить на штурм. Какое бы море крови пролилось, если бы «решительные» задумки людей, разбирающихся в боевых действиях, как свинья в апельсинах, осуществились, можно было только предполагать. Через два года по той же преступной бездумности и некомпетентности в Чечне людей не пожалели и крови не испугались. Не нашлось второго Анчара, чтобы их остановить.

— Тогда и мне разрешите представиться, — бросил вниз подбородок Стас. — Гордеев Станислав Николаевич, в настоящее время рядовой безработный, в прошлом…

— Я все о вас знаю, капитан, — перебил его Анчар и тут же уточнил: — Или почти все…

— И чем обусловлено такое внимание к моей скромной персоне? — в очередной раз поинтересовался Стас.

— А то вы не понимаете? — мрачно буркнул Дмитрий Васильевич. — Моя дочь проводит ночь в компании с какими-то пьяными молодчиками… Чему вы смеетесь, капитан?

— Когда вы ворвались и стали изучать постельное белье, я подумал, что Анна ваша… как бы мягче выразиться… Ну, в общем, юная содержанка.

— Что?! — У Анчара глаза стали шире чайных блюдец. — Анна… она… содержанка? Да я вас в порошок сотру!

Анна, услышав, о чем идет речь, прыснула в кулачок.