Когда Джон заговорил, Плезанс едва сдержала вопль возмущения. Она пыталась уберечь Летицию от грязи, а в благодарность за это ее саму замарали так, что ей уже никогда не отмыться. Какое неслыханное предательство!

— Значит, это ваш кубок, мистер Мартин? Вы уверены? — наседал Корбин Маттиас.

— Да, совершенно уверен. Две недели назад моя невеста сообщила мне о его пропаже.

— А она объяснила вам, каким образом он у нее пропал?

— Нет. Она не хотела выдавать свою сестру.

«С такой защитницей быстро отправишься — на тот свет», — горько подумала Плезанс.

— Так вы говорите, что кубок взяла мисс Плезанс Данстан?

— Да. Она отдала его мистеру О'Дуну, назвав это подарком.

Плезанс тупо слушала, как Джон обвиняет ее в воровстве. Мало того, по его словам выходило, что она безнравственная женщина, давно лишившаяся невинности, или попросту шлюха, которая годами обременяла семью. Якобы она совершила этот опрометчивый поступок, чтобы впечатлить Тирлоха О'Дуна: ей уже исполнился двадцать один год, а замуж по-прежнему никто не брал. Итак, она обокрала собственную семью из отчаянного желания заполучить мужа. Какой позор! Сглатывая обиду, она смотрела, как многие из присутствующих с пониманием кивают головами.

Но Плезанс ждал еще один сокрушительный удар. Со своих мест начали подниматься другие люди, которые тоже свидетельствовали против нее и говорили о ее безнравственности. Посетители гостиницы утверждали, что она состояла в любовной связи с Тирлохом.

Очевидно, приходя на свидания к Тирлоху, Летиция устраивала маскарад, и со стороны казалось, будто это Плезанс Данстан крадется в гостиничный номер Шотландца. Плезанс была потрясена. Сестра щедро лила на нее ушаты грязи, защищая собственное имя.

Суд прервался на обед. Плезанс увели в небольшую комнатку в заднем крыле здания, приставив к ней охранника. Холодный пирог с голубем и сидр показались ей по вкусу печной золой, к тому же есть связанными руками было неудобно, однако она заставляла себя глотать еду, понимая, что ей необходимы силы.

Когда суд продолжился, она услышала новую ложь. Несколько подруг Летиции послушно повторили то, чему она их научила. Судя по лицам, присутствующие в зале поверили в эту клевету. Затем выступили люди, которые были в баре в ночь ареста Плезанс. Они в подробностях рассказали, как она напала на Тирлоха О'Дуна. Девушка только вздохнула. Зачем надо было устраивать судебную церемонию, ведь ее поймали с поличным. Можно объявить ее виновной без всех этих обличительных речей и оскорбительного вранья. Сколько же можно терпеть?

На протяжении всего судебного процесса Тирлох хранил молчание. Он мог оспорить каждое лживое обвинение, но ни разу даже не попытался этого сделать — видимо, чтобы родственникам Плезанс было удобнее ее топить. О письмах Летиции, которые тоже могли бы спасти Плезанс, на суде не было сказано ни слова. Жестоко отвергнутая родственниками, Плезанс тем не менее беспокоилась о судьбе своей семьи. Возможно, суд над ней мог стать первым шагом на пути к уничтожению всего семейства Данстанов.

Наконец ей дали слово. Она подняла глаза на своих родственников. Впервые с начала суда все они, и Мартины тоже, смотрели на нее. Плезанс уперлась взглядом в родителей.

— Значит, вы намерены полностью от меня отказаться? — спросила она.

— Ты должна получить заслуженное наказание, — ответил ее отец.