— Я пойду поработаю.

— Мик!

Он был уже в дверях.

— Твоя жена любила бы тебя по-прежнему. И неважно, что произошло во время войны, — Лиза сунула руку в карман и достала ключ от его кандалов. — Лови. Он тебе пригодится, — сказала она и бросила ему ключ.

Мик вышел на улицу, и Лиза услышала звук снимаемых кандалов.

Все оставшееся утро Мик думал о том, что ему сказала Лиза, и о том, что осталось недосказанным, но о чем он теперь начинал догадываться.

Он не внушал ей отвращения к физической близости.

Это был его самый большой страх, и до сегодняшнего разговора он заставлял себя не думать об этом. Ребенком его воспитывали быть джентльменом. В Вест-Пойнте кодекс чести, внушаемый курсантам, был еще строже. И Мик всегда считал, что потерять самоконтроль в ситуации, подобной той, что была у него с Лизой, — одно из самых серьезных преступлений, которое может совершить мужчина. Меньше всего он мог представить себе, что с ним случится именно такая история и он будет заниматься любовью с незнакомой женщиной.

Ему казалось непостижимым, что при этом он, даже будучи больным и в бреду, не почувствовал малейшего неудобства, никакого неприятного или непривычного ощущения, которое заставило бы его очнуться. Лиза была так хороша в его объятиях! Так чертовски хороша!

Но как это могло случиться? Мик несколько лет уговаривал Лили выйти за него замуж. А в их первую брачную ночь он целый час провел в сарае, уговаривая себя, что пришло время действительно стать мужем и женой. Как же за два дня он смог так сблизиться с незнакомой девушкой?

Хлопнула дверь, и Мик увидел Лизу, выходящую из дома. В руках у нее было ведро с мыльной водой. Она отошла подальше и вылила воду в кусты. Все было очень просто и обыденно, но Мик не мог налюбоваться ею, ее тонкой, изящной рукой, контуром груди, смешной заколкой в виде ножичка, поблескивающей на солнце.

Да, Лиза была загадочным существом. Ведь именно он должен был сказать, что больше не причинит ей никакого вреда, а вместо этого она сама утешила его.

Неужели она думает так, как сказала? Неужели действительно считает его достойным женской любви, нежных чувств? Его рука застыла с поднятым молотком. Он так долго винил сам себя, так долго жил, как преступник в розыске, что сам поверил в обвинения.

Боже мой! Его горло сжалось. Неужели в нем еще осталось то, что может нравиться женщинам?

— Если вы выпучитесь на нее еще посильнее, мистер, то ваши глаза выскочат и покатятся по мосту.

Эти слова заставили Мика вздрогнуть, он опустил молоток и попал по пальцу. Выругавшись, он сунул ноющий палец в рот и посмотрел на мальчишку, который своим глупым замечанием вывел его из задумчивости. Бриджер. Да, так его зовут. Он вечно, слоняется по двору и имеет склонность поджигать все, что попадется под руку.

— И не вздумайте спорить, — продолжал Бриджер, — мы все видели… это. — Небрежным кивком он показал на своих братьев. Только Крокет стоял немного сзади, в стороне от всех, и смотрел на происходящее, прищурив глаза.

Близнецы подошли поближе. Стамески, которыми они подравнивали бревна, сейчас выглядели в их руках, как кинжалы.

— Мы не позволим вам обидеть ее, — сказал Левис.

Кларк кивнул.

— Лучше оставьте ее в покое, — предупредил Бриджер. Он бросил молоток и направился прочь, за ним сразу же двинулись близнецы, потом Бун, потом Джонни. Остались только Крокет и Оскар.

Оскар подергал Крокета за рукав.

— Он хочет обидеть Лизу? — прошептал он, указывая на Мика.

— Иди, Оскар.

— Но я…

— Иди. Мне надо поговорить с Миком.