– Слэйн уехал? – Внутри меня всё воодушевляется от радости.

– Да.

Меня несут по длинному коридору. Я разглядываю стены, на которых висят портреты, но они накрыты тёмной тканью. Вообще, это место довольно приятное. Здесь мягкие краски, простор, и нет такого давления, как в доме Сальмы и Ангуса. Да, теперь и я его зову Ангусом. Ненавижу имя Доналл. Доналл был ублюдком и оставил после себя такого же.

Меня вносят в спальню, и я моментально улавливаю аромат одеколона Слэйна. Это его комната. Прекрасно. Здесь всё чёрное. Потрясающе. Снова вернулась в гроб. Ненавижу чёрный цвет.

Меня ставят на ноги и показывают, где находится ванная комната, а где шкаф. Меня снова инструктируют и напоминают правила. Я могу передвигаться до заката. Ну разве это не странно? Почему нельзя выходить на улицу ночью? Почему я должна быть заперта именно ночью? Жутко раздражает.

Принимаю душ, привожу себя в порядок и переодеваюсь в джинсы и футболку. Странно ещё и то, что в гардеробной и в этой комнате есть одежда для меня. Много одежды. Такое ощущение, что Слэйн поселил меня в каждой своей комнате и каждой квартире. Он больной.

Я ужинаю запечённой картошкой и мясом в соусе из овощей. Вокруг меня происходит слишком много странного. Ошейник и браслет на ноге. Признаю, что пыталась их снять в душе. Но это невозможно. Я даже пыталась разрезать их ножом для мяса. Тоже не смогла. Не знаю, из чего они сделаны, но эти вещи не поддаются поломке, хотя с виду каучук. Это так ужасно, что я стала заключённой. Не хочу думать насчёт того, что здесь происходит. Не хочу! Нет. Не буду думать и анализировать, потому что я найду сотню причин, чтобы поверить Слэйну и дать ему ещё один шанс. Я знаю себя. Моя любовь к нему никуда не делась. Поэтому я боюсь думать, проще принимать всё по факту и помнить о том, что он обманул меня. И ладно бы, если он обманул меня насчёт того, кто его отец или того, что Ангус хотел меня убить. Это чудовищно знать, что всё было ложью, причём просчитанной ложью. Все мои воспоминания – фальшивы. Я никого не предавала, никого не обманывала и ничего плохого по факту и не сделала. Это всё Слэйн. Он избил меня. Подготовил мне ловушки. Да у него есть чёртова комната маньяка. Но почему я не боюсь его? Ведь стоило бы. Он вырезал грёбаное сердце своего отца! Вырезал, и я видела это сердце! Чёрт, кажется, я снова думаю.

– Мисс, у вас есть возможность выйти на улицу на двадцать минут. – Мужчина, который нёс меня сюда, входит в комнату.

– Хм, спасибо. Я соглашусь, – киваю ему.

Это хороший шанс сбежать. Я не верю в то, что эти штуки на мне работают. Не верю, и всё. Слэйн думал, что запугает меня, но я не боюсь. Кажется, я больше ничего не боюсь.

Мы спускаемся по лестнице. Здесь есть ещё одна лестница справа. Они обе огибают стены и встречаются внизу, словно влюблённые после долгой разлуки. Я должна заметить, что мне интересно рассматривать стены и полоток. Он выполнен больше из стекла, которое я сама делала когда то. Хотя здесь преобладает деревянная тёмная обивка, но вот эти вкрапления стеклянных разводов с небольшим блеском выглядят потрясающе. Это, наверное, единственное, что мне сейчас нравится в Слэйне. Его любовь к этому виду стекла. Оно восхитительное.

Оказавшись на улице, я приоткрываю губы в шоке, оглядывая невероятно зелёные лужайки вокруг. Здесь нет вычурных фонтанов или фигурок из зелени. Только деревья, поднимающиеся в гору, а впереди озеро. Большое, красивое и чистое. До меня доносится кряканье уток. Я улыбаюсь и спускаюсь по лестнице.

– Здесь так красиво, – восхищаясь, шепчу.

– Вам нельзя отходить от дома больше, чем на десять метров. Здесь электрический забор, мисс. По периметру расставлены флажки, – сухо говорит мужчина.

Я цокаю и начинаю злиться. Зачем он всё испортил? Козёл. Но… но я вижу флажки. Они невысокие, и нет никакой изгороди, забора из металла или чего то в таком духе.