|
Боюсь похоронить. Моё сердце уже сейчас болит за него, а что будет, если Слэйн умрёт? Что будет, если его не спасут? Я не знаю. Может быть, судьба у него такая, умереть сегодня и своей смертью. Своей смертью он спасёт ещё тысячи жизней, которые может погубить в будущем. А, может быть, это шанс измениться не только ему, но и мне. Не знаю, что всё это означает, и почему всё это дерьмо случается именно со мной, но я знаю, что мне безумно страшно потерять Слэйна. То есть навсегда. Если мы будем жить в разных городах или странах, то это не страшно. Но если Слэйн умрёт, это пугает меня до жути, и я готова отдать ему свою почку, чтобы он выжил. Господи, я хочу спасти убийцу и жестокого человека, который без зазрения совести исполосовал меня изнутри.
«В последний раз», – всплывают в голове слова Слэйна. Он словно готовился умереть. Моя мысль обрывается. Машина подъезжает к госпиталю, и начинается хаос. Слэйна вытаскивают из машины и переносят на каталку. Каван подбегает к нам и начинает угрожать всем, орать о том, что мы недоглядели, на меня и на бедных мужчин, которые привезли нас сюда. – Остановка сердца! Двери закрываются, и я остаюсь за пределами их, улавливая только то, как Слэйну разрывают рубашку, и всё. Остановка сердца. Я хочу заплакать от страха, но не могу. Слёз нет. Иду по коридору, нахожу уборную и включаю воду. Смываю со своих рук грязь и кровь. Я тру свою кожу, чтобы ничто не напоминало мне о случившемся и пытаюсь плакать. Клянусь. Я пытаюсь заплакать, чтобы шок прошёл. Я понимаю, что нахожусь в ужасном психологическом состоянии. Происшествие за происшествием. «В последний раз». В голове снова раздаётся голос Слэйна. Этого быть не может. Слэйн не мог специально накачать себя наркотиками. Да и где бы он их спрятал? Где, вообще, он мог сделать это? В его руках ничего не было. Абсолютно ничего. Но Слэйн знал, что умирает. Он знал и признался в том, что помнит прошлую ночь, потому что умирал. Он попросил меня спеть ему о том, что его будут любить, потому что умирал и хотел умереть, думая, что его, действительно, кто то любил. Господи. Слёз так и нет. Выхожу в коридор, и ко мне сразу же приближается мужчина. Он мрачнее тучи. Мне молча показывают следовать за ним. Я боюсь задать тот самый вопрос. Мы поднимаемся в лифте на третий этаж, и мне при входе в отделение выдают медицинский халат. Мы проходим через стеклянные двери, оказываясь в реанимации, и останавливаемся у пустой палаты. Сглатываю от страха и взглядом нахожу Кавана. – Он в операционной. Его реанимировали уже два раза. Передозировка. Пока мы ждём здесь, и я хочу знать в точности всё, что случилось, Энрика, – требовательно говорит он. Разочарованно качаю головой и отворачиваюсь к стеклу. Вижу в нём своё отражение, но не хочу на него смотреть. Лучше на пустую койку, ожидающую Слэйна. Я надеюсь на то, что его спасут. – Мы были на банкете. Он куда то ушёл, потом вернулся, и мы вместе вышли на улицу. Слэйн признался, что помнит всё из вчерашней ночи. Спросил меня, что за песню я пела ночью, и попросил спеть её снова. Слэйн знал, что умирает. Он знал. Затем у него пошла кровь из носа, но он не обращал на неё внимания. Слэйн не владел своим телом. Я положила его на скамейку и пошла за водой. Я подумала, что он напился. По крайней мере, всё выглядело именно так. Когда я вернулась, у него уже шла пена изо рта, остальное расскажут те, кто был рядом с нами, – монотонно говорю. – У него было что то в руках? – Нет, ничего. – Чёрт. Его же предупреждали, – с тяжёлым вздохом Каван проводит по волосам. – Он наркоман? Это была передозировка, значит, он сидит на наркотиках? – тихо спрашиваю его. – На сильных антидепрессантах. Они успокаивают его, и он может функционировать, как нормальный человек. |
