– Но твоя мать то жива, Слэйн. Выходит, дело не в этом. Твоя сестра была просто слабой и трусихой. Вместо того, чтобы решать проблемы, она выбрала лёгкий путь избавиться от них и от жизни.

– Ты хотела сделать то же самое, Энрика, – напоминает он.

– Да, но не сделала этого. Не сделала. Я думала всего лишь о самоубийстве в моменты усталости и слабости, вот и всё. Но я взяла себя в руки и пошла дальше. Да, мне было сложно. Не все такие, как твоя сестра. Думаю, тебе нужно дать шанс женщинам. Ты должен дать шанс себе быть счастливым и не торопиться со всем этим. А ещё послать своего отца на хрен, – открыто презрительно кривлюсь.

– Я ненавижу, когда мы ссоримся, Энрика. Это выводит меня из себя. И я боюсь, что ты уйдёшь, обидевшись на меня.

– Мы не ссоримся, а разговариваем. Слэйн, это обычный разговор и обсуждение происходящего, планов и жизни, – прыскаю от смеха. Он удивлённо смотрит на меня.

– Разве не ссора?

– Нет.

– А на мосту была ссора?

– Нет. Был эмоциональный разговор и чистосердечное признание. Ты что, считаешь, что мы постоянно ссоримся?

– Да. Ты вспыльчива, Энрика.

Я смеюсь, откидывая голову назад.

– Слэйн, люди могут повышать голос и обсуждать неприятные темы, даже устраивать дебаты, но это не ссора. Ссора – это когда всё разрушается. Насколько я могу заметить, мы ещё вместе, значит, это не ссора. К тому же я никуда не собираюсь идти до окончания нашего установленного срока. И я не так вспыльчива, как ты.

– Я очень терпеливый, – возмущается он.

– Тебе напомнить, как ты меня притащил сюда на плече? Или напомнить, как ты схватил меня и бросил на диван?

– Это… это просто доказательство того, кто главный. Я.

– У меня и не было сомнений, что из нас двоих ты главный. Никогда. Твоя власть ощущается за версту, – смеюсь я.

– Правда?

– Ага. Когда я тебя увидела в первый раз в кресле своей квартиры, то мне казалось, что ты меня даже с такого расстояния подавляешь своей властью.

– Я проявил немалую выдержку, чтобы не сорвать чёртово полотенце с твоего тела. Ты была прекрасна, Энрика. Но страх в твоих глазах меня останавливал. Сейчас ты ещё прекраснее, потому что в твоих глазах я вижу свет.

Меня так смущают его слова, что я не знаю обычно, как на них правильно реагировать. Мне хочется послать его к чёрту, огрызнуться и показать, что я дерьмо. Но сейчас, смотря в его красивые глаза, я не хочу быть дерьмом. Он отмывает меня одним только прикосновением своего взгляда.

– В Ирландии всегда тучи, да? Я редко здесь вижу солнце, – меняю тему, доедая свой ужин.

– Энрика…

– Просто поддержи меня и всё, Слэйн. Порой какие то разговоры меня… сбивают с толку. Пожалуйста, – шепчу я.

Он глубоко вздыхает и улыбается мне.

– Да. Так и есть, но если уехать подальше от города, в моё поместье, то там потрясающее небо.

– У тебя есть своё поместье?

– Перешло по наследству от дедушки по линии отца. Он оставил всё своё имущество и деньги мне, потому что ненавидел своего старшего сына.

– Почему?

– Я не знаю. Никогда не интересовался. Это их дела, не мои. И ты должна увидеть поместье. Я его люблю. После его смерти я многое там поменял. Там есть озеро, лодка и я иногда рыбачу, хотя Каван ненавидит это. Ещё там жутко холодно, но мне нравятся камины и их тепло. Поэтому я колю дрова и развожу костёр прямо в комнате. Каван тоже не особо от этого в восторге. Он считает, что мы как два любовника спрятались, чтобы трахнуть друг друга.

Я прыскаю от смеха.

– Любовника?

– Да. Одно время в газетах писали дерьмо про то, что я гей и встречаюсь со своим помощником, поэтому мы всегда вместе.