|
Мы собирались быстро. Мы торопились. Ей становилось плохо. Она держалась за живот, а я…я достала это письмо и прочитала его. Она говорила, что мы должны уезжать. Я не смогла взять с собой свои вещи. Она вышла замуж за этого ублюдка, чтобы у нас была другая фамилия. Он был в курсе о договорённости. Мама говорила, что он нас защитит. Но никто не охотился на нас. Никто. А вот этот ублюдок напал на меня, – я переживаю снова то время. Я плачу горько и честно. Мне сложно говорить о таком, но я знаю, что Слэйн поймёт. Он поймёт меня и не осудит. Он знает причину, почему я так боюсь этих чёртовых слов. Я боюсь их до чёртиков.
– Энрика, тише. Тише, – Слэйн ведёт меня к кровати и сажает на свои колени. – Прости… я не всё тебе рассказала. Я не знала… – Можно ли мне доверять. Я понимаю. Послушай, это была идиотская шутка Кавана. Он не хотел причинять тебе боль. Я сам был напряжён, увидев сообщение. Всё в порядке, – Слэйн гладит меня по лицу, стирая слёзы. Хлюпаю носом и киваю. – Значит, твой отец попал в схему? – Спрашивает Слэйн. – Он хотел разрушить её. У нас одно время даже жил мальчик. Он подсел на наркотики. Отец привёл его к нам. У него была несильная зависимость, и мои родители выхаживали его. Он так кричал. Я помню… я была маленькой, но я помню. Он был худым и агрессивным. Его привязали к кровати, и он бредил. Он кричал страшные вещи. Папа был так зол. Он носился по городу, ища истоки бизнеса. И он нашёл их. Мальчик выздоровел и его забрали родители. А мой отец решил, что нужно уничтожить тех, кто это делает. Но его убили. Его застрелили. Мы даже не могли похоронить его тело. Мы опускали в землю пустой гроб, потому что его тело уничтожили. Я не знаю, что с ним сделали, но тело нам не вернули, даже мёртвое. Его отделение помогло нам переехать и маме пришлось выйти замуж за этого ублюдка. Он участвовал в программе по защите свидетелей. – То есть тебя зовут не Энрика? – Это моё настоящее имя. Мама не поменяла его и запретила это делать кому бы то ни было. Так сказал мой дедушка, потому что моего отца звали Энрике. Разные буквы на конце. Мой папа очень любил меня, и мама назвала меня в честь него. Моего брата звали так же, как папу. Мама обезумела от горя. Думаю, она принимала много антидепрессантов, а потом запивала всё алкоголем. Она думала, что никто не видит, но я видела. И он трахал её. Трахал в таком состоянии. Она просто была куклой в его руках, а потом она сошла с ума. Мой брат не был болен. У него не было температуры, а она кричала, что была. Она поехала с ним на машине, и они… погибли. Мой брат мучился несколько дней из за неё. Из за того, что она не смогла жить без любви отца и стала шлюхой, чтобы защитить нас с братом от тех, кто его убил. Слэйн, – мой взгляд мутный, и я смотрю им на него, постоянно смаргивая слёзы. – Прости меня… я не сказала тебе правду. Я боялась. Я рассказала тебе легенду, которую нам придумали, чтобы защитить нас. Я до сих пор боюсь, – добавляю жалобно я. – И правильно, Энрика. Такое нельзя доверять первым встречным. Мне очень жаль, что твоего отца убили и твоя жизнь стала чередой ошибок других людей, за которые ты расплачиваешься своей жизнью. Я не злюсь на тебя. Я благодарен тебе за то, что ты поделилась со мной, – он целует дорожку из слёз на моих щеках, а я ненавижу себя. Боже мой, ненавижу. Рыдания вырываются из моей груди, а Слэйн успокаивает меня. Он думает, что я плачу из за прошлого. Нет, я плачу, потому что мне больно сейчас быть рядом с ним. Мне так больно и стыдно. Слэйн молча подставляет своё плечо, не осуждая меня, не обвиняя меня в том, что я соврала ему. Он просто рядом. А это так много значит на самом деле. Люди считают, что помощь – это что то материальное, весомое. Нет, порой нужно всего лишь плечо, на которое можно опереться, когда грудь разрывает от боли. |
