– Энрика, – выдыхает он. Чёрт, я, видимо, промахнулась, потому что цвет его глаз меняется и становится опасно белым. Я опускаю голову, разочарованная в себе.

– Это глупо. Можно просто разбить и снова отдать тем, кто сделает что то необычное. Прости, я хотела как то отблагодарить тебя за всё, что ты подарил мне и…

Резко Слэйн кладёт ладонь на мой затылок и прижимает к себе. Охая, поднимаю голову. В этот момент его губы накрывают мои. Он целует меня так сильно, что мне приходится отклониться и схватиться за его пальто пальцами. Он целует меня крепче. Глубже. Его руки обнимают меня, и он немного приподнимает меня над полом.

Так же неожиданно, как случился поцелуй, он закончился. Тяжело дыша, со страхом от того, что он сделал это на людях, смотрю на него. Цвет индиго в его глазах ударяет по моему сердцу.

– Энрика, это лучший подарок в моей жизни. Я повешу его на кухне, потому что там я провожу всё своё свободное время. И я сделаю ещё одну картину в алых тонах. Они будут висеть рядом. Моя картина будет о тебе. О твоём сердце, которое меня поражает с каждой секундой, – шепчет он в мои губы. В глазах скапливаются слёзы от невыносимо сладкого щемящего чувства в моей груди.

– Слэйн, – улыбаясь, провожу пальцами по его лицу. Он дарит мне улыбку. Счастье дарит.

– Мы нарушили условия и правила. Ты поцеловал меня здесь. Это запрещено, – вспоминаю я.

– К чёрту. Ты сказала, что я имею право делать то, что хочу. И я сделал. Мне не больно это делать с тобой, Энрика. Мне не страшно, что нас кто то может увидеть.

Улыбаюсь ему и обнимаю. Я прижимаюсь к его груди, дыша его ароматом и он сливается с моим сердцем. Слэйн целует меня в макушку.

– Картина для меня. Энрика, – я слышу в его голосе восторг и это именно то, чего я добивалась. Но затем приходят паршивые мысли. Я отпускаю Слэйна и отхожу от него.

– Скажи, а у тебя с Блэр что то было? Я имею в виду, ты спал с ней? – Шёпотом спрашиваю у него.

– Нет.

Облегчённо вздыхаю.

– Тебе это было так важно?

– Да, потому что она сказала, что уже видела этот цвет. Он ей что то напоминает, а я хотела бы пока остаться единственной, кто знает, что он значит. Тебя, когда ты счастлив, – признаюсь я.

– Ты немного зациклена на моих глазах, – замечает Слэйн.

– Хм… да?

– Да. Ты часто говоришь о них и описываешь их.

– Потому что они для меня красивы. Я не замечаю этого. Я говорю то, что крутится в моей голове, когда я смотрю на тебя. И уж точно твои глаза живые, а не глаза трупа. Зачастую люди не понимают искусства. А ты – само воплощение природной красоты, – с нежностью произношу я.

Слэйн откашливается в кулак и прочищает горло.

– Не помню, чтобы я когда нибудь испытывал неловкость за много лет. Но ты этого добилась, Энрика.

– Ну, не всегда же мне краснеть и смущаться перед тобой, Слэйн. Твоя очередь, – смеясь, приближаюсь к нему и провожу ладонями по его груди. Мне так нравится к нему прикасаться. Чувствовать его под своими ладонями. Знать, что он реальный, а не моя паршивая фантазия.

– И это тоже не страшно делать рядом с тобой. Я перестал слушать о том, что говорят женщины, потому что они имитируют все свои чувства для меня. А тебе я верю. И это так странно. Я чувствую себя очень странно.

– Почему?

– Потому что я смущён.