Служба походила на человеческие заупокойные службы, но вот сами похороны выглядели по-другому. Внутри ярко освещенного ритуального зала легко было забыть, что давно наступила ночь, но на кладбище это невозможно. Здесь их окутала ночная тьма, и они шли к могиле в полной тишине. Джеки немного удивилась, что никто даже не потрудился позаботиться о том, чтобы хоть немного осветить дорогу, но, похоже, это никому не было нужно. Ей пришлось вспомнить, что бессмертные по своей природе «ночные охотники» и их серебристые глаза не только красивы — они приспособлены к тому, чтобы видеть в темноте.

На похоронах было совсем мало людей, с трудом находивших тропу. Сама она, как ни странно, почти не испытывала никаких затруднений. Очевидно, ночное зрение у нее улучшилось. А вот Тайни то и дело спотыкался.

Джеки понимала, что пока она видит не так хорошо, как остальные бессмертные, и ее это раздражало. Маргарет уже объяснила ей, что ее новые умения и способности пока находятся в зародышевой стадии, но со временем они разовьются. Вероятно, ночное зрение относилось к тем качествам, которые приходят не сразу. Стоя у могилы, Джеки изучала присутствующих в надежде увидеть на чьем-нибудь лице хоть какие-то признаки злорадства, но ничего подобного не заметила.

После похорон Нейл устроил у себя дома поминки. Интересно, думала Джеки, всегда ли похороны бессмертных так напоминают человеческие? Или дело в том, что Стефано был смертным и воспитывался в человеческой культурной среде? Впрочем, по дороге к дому Нейла этот вопрос вслух задал Тайни.

— Похороны у бессмертных всегда проходят так, или причина в том, что Стефано был смертным? — пророкотал он из темноты с заднего сиденья.

Наступила тишина. Потом Винсент откашлялся и сказал:

— Не знаю. Я ни разу не был на похоронах бессмертного.

Джеки очень удивилась:

— Ни разу?

Винсент кивнул, не отрывая взгляда от дороги, — он сидел за рулем.

— Но ты же знал других умерших? — недоверчиво спросила Джеки. — А как же твоя мать?

— Ее сожгли на костре, — негромко ответил он. — Хоронить было уже нечего. Отец рылся в золе, но не нашел вообще никаких останков.

Джеки, ничего не понимая, уставилась на него, не в силах поверить, что во времена Средневековья могли развести такой жаркий костер, что он уничтожил даже кости. Наверняка же что-то должно было остаться!

— А Жан-Клод? — спросил Тайни, и Джеки обернулась назад, ожидая ответа Маргарет.

— Тоже костер, — сказала Маргарет. — И от Жан-Клода тоже ничего не осталось.

— Но это же… я хочу сказать, что обычный костер не может быть таким жарким, чтобы испепелить кости. Даже после кремации что-то остается, какие-то кусочки… я думаю, — добавила Джеки, не совсем уверенная в своей правоте.

— Бастьен считает, что наночастицы каким-то образом подпитывают огонь, заставляя его гореть жарче. Похоже, мы очень легко воспламеняемся, — тихо заметила Маргарет.

— Тогда откуда вы знаете, что Жан-Клод в самом деле умер? — спросил Тайни, чем вызвал немалое удивление Джеки. Эта мысль ей даже не приходила в голову.

— В золе костра осталось лишь его кольцо, — ответил Винсент.

— Но я почувствовала, когда он умер, — добавила Маргарет. Джеки с недоверием посмотрела на нее, и Маргарет пояснила: — Он был моим мужем. Во мне есть его наночастицы. Мы были связаны. Я почувствовала момент его смерти и знала, что он умер в огне.

Джеки медленно повернулась на сиденье и взглянула на Винсента. Не он превратил ее в вампира, но в пылу страсти они несколько раз укусили друг друга, а значит, обменялись наночастицами.