— Но почему ты не в постели? Как самочувствие, как малыш?

— Я в порядке. Малыш тоже. Иначе и быть не может, дорогой. Сегодня сочельник!

— Рождественское чудо, — многозначительно произнес Хит, приблизившись к ней. — Ты выглядишь… необыкновенно. Беременность тебе к лицу.

— Хит, я очень ценю твою поддержку, но ты вовсе не обязан делать мне все эти комплименты.

— Эми, я искренне так считаю. К тому же мне так приятно заботиться о тебе и малыше. Не знаю, чем бы я сейчас занимался, о чем бы только думал, куда бы себя девал, если бы не вы, — признался он.

— Жил бы своей привычной жизнью.

— Надоело… А сейчас даже вспоминать не хочется, каково это было. Для меня прежняя жизнь окончена. Теперь я семейный человек, и не жалею об этом.

— Совсем не жалеешь? — с сомнением переспросила Эми. — А то, что я невзрачная брюнетка, а не обольстительная блондинка; это тебя тоже устраивает?

— Ты очаровательная трогательная брюнетка, Эми.

— Пытаешься оправдать собственный брак в своих же глазах? — недоверчиво поинтересовалась жена.

— Я пытаюсь доказать нам обоим одну простую истину: не стоит сожалеть о том, что с нами произошло. И говорю я это не просто так, а вполне осмысленно. Вчера, прежде чем набраться, я о многом успел поразмыслить. Меня прежде всего волновал, вопрос, в какой момент мы допустили роковую ошибку. Я не оправдываю нас в ту ночь гибели Рональда. Но если бы этому ребенку не должно было увидеть свет, то он бы не был зачат, — рассудил Хит.

— То есть брак ради ребенка остается в силе?

— Ради ребенка, ради его родителей, ради всех Саксонов и Райтов… Давай не будем обманывать самих себя и друг друга, Эми.

— Что ты хочешь этим сказать? — взволнованно спросила жена.

— То, что мы пытались выдать за брак по соглашению, на самом деле обычная нормальная семья со своими маленькими радостями и неизбежными проблемами взаимопонимания. И пусть у нас не было пылкого и захватывающего романа, это вовсе не означает, что его не случится в самом ближайшем будущем… Да хоть сейчас! — воскликнул Хит и, обхватив супругу за раздавшуюся талию, склонился к ней в поцелуе.

— Ух ты! — воскликнула Эми Саксон.

— И это еще не все! — объявил Хит, поцеловав ее еще раз. — А теперь о вещах серьезных, — строго произнес он.

— Что такое? — взволновалась она.

Хит не спешил с объяснением. Он усадил жену на край кровати, сел рядом, положил ладонь на ее живот и, сосредоточенно заглянув ей в лицо, проговорил:

— Как бы там ни сложилась жизнь в дальнейшем, вас я никогда не покину. Постарайся забыть все наши заблуждения, Эми. Этот брак не фикция. Он наша с тобой реальность. Мы — муж и жена. Нам нужно изменить наши брачные клятвы, как ты считаешь?

— На какие? — спросила Эми.

— На клятвы любви, — охотно пояснил Хит.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно, — решительно кивнул он. — Надеюсь, и у тебя на этот счет нет никаких сомнений.

— Я полюбила тебя, Хит, — подтвердила Эми. — Полюбила всем сердцем.

— Ты больше не боишься меня? — улыбнулся Черный Саксон.

— Хоть ты порой и пахнешь как свирепый вепрь, я тебя не боюсь.

В центре парадного зала, украшенного к рождественскому фестивалю, возвышалась пышная ель, сверкающая огнями гирлянд. Джаз-банд ненавязчиво наигрывал попурри.