— Вы не возражаете, если я посмотрю картины? — спросил Авигдор. Его яркие голубые глаза смотрели с удивительной честностью с открытого добродушного лица. Он вызывал доверие, в нем чувствовались достоинство и доброта, и Маги не могла не откликнуться на это, хотя и была раздражена неожиданным визитом.

— Послушайте, Авигдор, дилеры, подобные вам, не могут просто смотреть, — неожиданно злобно заявил Мистраль. — Вы приходите к художнику в субботу днем не для того, чтобы убить время. Вы намерены что-нибудь прикарманить. Не считайте меня дураком. Да что там, именно такие дилеры, как вы…

— Месье Мистраль, вы совершаете ошибку, — спокойно прервал его Авигдор. — Не стоит смешивать всех дилеров в одну кучу, это нечестно с вашей стороны. Как насчет Зборовского? Он же поднял цену на портреты кисти Модильяни до четырехсот пятидесяти франков. А кто, кроме него, смог бы заинтересовать этого американца, Барнеса, картинами Сутина? И вспомните о множестве других честных посредников. Ведь есть Баслер, Кокийо, поэт Франсис Карко. Вы же не станете утверждать, что все они бесчестные люди?

— Согласен, есть несколько, один-два, не больше. Но это исключения. И я своего мнения не изменю. Все дилеры обычные воры, подлецы и первосортное дерьмо!

Кейт встретила его слова спокойным, веселым смехом.

— Отлично сказано, Жюльен! Но, как я тебе писала, Адриан и есть исключение из правил. Иначе я бы его к тебе не привела. Так, может быть, ты разрешишь ему посмотреть картины? И мне, кстати, тоже? Я давно не видела твоих работ.

— Ну смотрите, раз уж пришли, — проворчал Мистраль. — Только не ждите, что я буду тут стоять и любоваться вами. Я прихожу в ужас, когда слышу весь тот бред, который несут люди, глядя на картины. Как закончите смотреть, выходите в сад, я буду ждать вас там. Идем со мной, Маги. И захвати бутылку.

Авигдор принялся рассматривать висевшие на стенах полотна.

— Нет, Адриан, — нетерпеливо остановила его Кейт. — Давайте посмотрим новые работы, на остальное можно взглянуть позже. — Она принялась перебирать холсты, стоящие у стены. — Помогите мне.

Авигдор очень быстро и умело повернул все холсты лицом в студию и расставил вдоль стены. Он, не отрываясь, смотрел на них. Он работал с быстротой взломщика, боясь, что Мистраль может передумать и вернуться в студию в любую минуту. Наконец все картины были расставлены, и они с Кейт оказались окружены ими. Они стояли и молча смотрели. Авигдор тяжело дышал от напряжения, Кейт дрожала от возбуждения и еще какого-то чувства, которое приводило ее в ярость.

Адриан Авигдор переводил взгляд с одного изображения Маги на другое, и ему казалось, что он прижимается обнаженной кожей к живой плоти, что он наслаждается чужой молодостью, впитывает ее в себя, упивается ею. Авигдор вдруг понял, что ему хочется забрать все полотна, и это ему, который всегда славился своей невозмутимостью, с холодным спокойствием оценивая любую работу. Дилер поймал себя на том, что готов броситься навзничь и кататься по этим картинам, ударяя каблуками от возбуждения. Эта девушка изображена так, что он мог бы взять ее в любую минуту. Маги на полотне возбуждала его намного сильнее, чем Маги из плоти и крови.

Наконец Авигдор заставил себя оторваться от семи больших полотен с изображением Маги и взглянуть на остальные. И ему почудилось, что он лежит под открытым небом в высокой траве, блаженствующий, невинный, свободный, как язычник, и покоряется только потоку своих ощущений. Словно молодой пес в поисках заветной косточки, он перебегал от одного полотна к другому, не в силах смотреть на каждое из них дольше, чем несколько секунд, потому что его тут же манило следующее, которое он видел уголком глаза.