— Какие условия?

— Условия такие: вернуть туркам все занятые нами в прошлую турецкую войну ихние земли, и в том числе Азов, а наши пограничные города — Таганрог, Каменный Затон и другие, что поставили перед кампанией, — разорить. Затем, чтобы тебе, государь, впредь не мешаться в польские дела и разрешить шведскому королю Карлу с его шведами беспрепятственный проход через Россию в свои земли.

— Ладно. Могли потерять больше. Ну, слава богу! В подкрепление резонов мира обещай бакшиш: визирю — сто пятьдесят тысяч, кегае  его — шестьдесят, янычарскому аге   — десять тысяч, и всем остальным, до последнего переводчика, тоже посули подарки.

— А еще визирь требует выдачи молдавского господаря.

Петр скрипнул зубами, от скулы к скуле заходили темные желваки.

— Нет! Я лучше уступлю туркам землю до самого Курска, чем соглашусь на это. Потерянные земли, бог даст, отвоюю, а нарушенное слово не поправишь. Государю потерять честь — перестать быть государем.

Шафиров развел руками.

Петр дернул головой:

— Скажи, что господаря в нашем лагере нет. И твердо стой на этом. Не будут верить — увеличивай подарки, не скупись… Пойдем к казначею.

Проходя мимо кухни, Петр нарочито громко сказал по–немецки:

— Господаря в лагере нет. Бежал.

Думитру Кантемир замер. Кассандра всхлипнула. Под рукой матери шевельнулся сын.

— Ты не спишь, Антиох? — зашептала мать.

— Нет, я слушаю песню.

Господарь и Кассандра прислушались и только сейчас услышали пение раненого прапорщика.

— Он давно–о поет. Отец, про что он поет?

— Не знаю. Я не понимаю их языка.

— Песня довольно мелодичная, — сказала мать. — И похожа на турецкие…

— Она лучше, лучше… — горячо зашептал мальчик.

Господарь вздохнул:

— Дай–то бог, чтобы лучше…

А раненый прапорщик жаловался, тосковал и все равно надеялся, сам не ведая на что. На чудо? На судьбу? Он был юн, и все его существо противилось мысли о неизбежности несчастья.

12 июля был подписан мир, а 14‑го русские полки с оркестрами и развернутыми знаменами выступили из Прутского лагеря.

Молдавский господарь с остриженной бородой и переодетый кучером ехал в обозе. Турецкие лазутчики не смогли опознать его.

Кассандра и дети скрывались в каретах царицы.

Часть первая. Гвардии поручик

Глава 1. Встреча на Покровке

16 января 1730 года в пятом часу вечера двадцатидвухлетний поручик лейб–гвардии Преображенского полка князь Антиох Кантемир шел по безлюдной Елоховской улице, направляясь из Лефортова к центру города.

Он возвращался домой после дежурства в Головинском дворце, где сейчас имел пребывание царь Петр II.

Идти было довольно далеко, к Покровским воротам.

Морозило. Дул ветер. Ранние зимние сумерки сгущались с каждой минутой. Редкие встречные с опаской поглядывали на поручика и прибавляли шагу.

Это необычное безлюдье московских улиц, несмотря на то что давно уже в столицу не собиралось столько народу, сколько съехалось в эти дни, производило странное и тревожное впечатление.

На 19 января было назначено бракосочетание юного четырнадцатилетнего царя Петра II с княжной Екатериной Долгорукой. В Москву съехались депутации от губерний, иностранные гости, провинциальное дворянство. На постоялых дворах за комнату платили втридорога, да и то почиталось за счастье, если удавалось ее заполучить. Свадебные торжества замысливались грандиозные. И по этому случаю, привлеченные многолюдством и надеждой на богатую поживу, в Москву отовсюду набежали лихие люди.