— Ростовскому грозит опасность?

— Не скрою, грозит. И довольно серьезная, что он еще, кстати, не вполне понимает. Савелий сжал кулаки от бессилия.

— Вы зря на меня так рассердились, Савелий Кузьмич, — примирительно сказал Широши, — я ведь вообще мог от вас скрыть то, что происходит в Москве, а потом сослаться на собственное неведение. Я ведь не такой всезнайка, каким иногда кажусь.

— А что толку, что вы от меня ничего не скрыли? Я-то все равно ничем помочь не могу.

Приобретенная на острове расслабленность мгновенно улетучилась. Морально Савелий был уже готов к самым тяжелым испытаниям, к любой решительной схватке, а вот физически… Благодаря этому велеречивому типу он утратил подвижность и неизвестно, когда обретет ее вновь. Савелий с откровенной ненавистью взглянул на Широши, который в ответ посмотрел на Бешеного долгим оценивающим взглядом.

— Я слишком уважаю вас, Савелий Кузьмич, чтобы вам лгать, особенно когда дальнейшее развитие событий может привести к тому, что опасность будет угрожать вашей жене Джулии и молодому Рокотову.

— Но ваша правда что мне, что им как мертвому припарки! — зло выкрикнул Савелий.

— Я считал бы себя законченным подлецом, если бы лишил вас возможности в той или иной форме вмешаться в происходящее в Москве и защитить ваших друзей и родных. Пока вы испытывали ненависть ко мне, я думал, как привести вас в надлежащее физическое состояние для поездки в Москву.

— И что вы придумали? Поставьте меня наконец на ноги! — почти приказным тоном сказал ему Савелий.

— Ноги пусть вас не беспокоят, это вопрос трех-четырех часов. Меня волнует другое — вы ведь почти три месяца не тренировались.

Савелий внутренне не мог с ним не согласиться, но вслух сказал:

— Неужели вы думаете, что это меня остановит, когда речь идет о жизни моих близких?

— Я так не думаю, — серьезно ответил Широши. — Есть одно целебное средство, которое вернет вам былую силу и сноровку, но эксперименты с ним далеко еще не закончены, и принимающий его идет на известный риск. Я, правда, сам рискую. А вы готовы?

— Конечно, готов! — не задумываясь, ответил Савелий.

— Тогда завтра ранним утром прибудет специальная медицинская бригада, у вас возьмут все необходимые анализы, и, если не обнаружится никаких противопоказаний, вам под легким наркозом введут придающее необыкновенную бодрость и силу средство.

— А когда я смогу вылететь в Москву?

— Если все пройдет нормально, то завтра к вечеру вы будете в состоянии не только лететь, но и крушить своих врагов, — улыбнулся Широши. — Мне еще многое надо вам рассказать, но не сейчас. Мы это отложим до вашего возвращения из Москвы.

Услышав последние слова Широши, Савелий подумал:

«Неужели Широши, при всей своей хитрости, настолько наивен, что надеется на мое возвращение на этот остров?»

Словно прочитав его мысли, Широши мягко сказал:

— Но даже если вы не вернетесь, мы все равно с вами скоро обязательно встретимся…

Всеми мыслями Савелий был уже с Ростовским и потому на эту фразу не обратил особого внимания. Он понял главное, что Широши ему не враг и сделает все от него зависящее, чтобы он как можно скорее вернулся в Москву…

В тот вечер Ушба не придал особого значения словам Отарика: тот был слишком пьян и клялся, что вызовет всех своих близких с Кавказа, чтобы отстоять любимого племянника от этого наезда. Однако, когда Ушба развязал все узелочки, ему пришел в голову естественный вопрос: «А не стоит ли за наездом на племянника Отарика этот грязный подонок Аркан?»

Ведь наехать на племянника Отарика мог разве только сумасшедший.