-  Мой психотип далек от идеального… - криво усмехнулся капитан.

    -  Я не о том!.. - грубо перебил Командующий. - Речь идет о Дженнифер Рол. И Стивене Морли. Я знаю, как Барс выиграл схватку за Дженнифер у Дел'Ила, знаю о предсказании этого… Харрала…

    -  Командир!.. - попытался вставить Митревски.

    -  Я не закончил! - грозно рыкнул Свенссон, заставляя офицера дослушать до конца. - Так вот, это дурацкое предсказание не имеет никакой силы. С тех пор как вы с Дженнифер Рол расстались, она ни разу не спала с капитаном Морли.

    Митревски, внимательно слушавший командира, захохотал:

    -  Вот это новость! «Двойка» теперь в постель к женщинам полезла… Ай да Волков!

    -  Молчать!.. - рявкнул Свенссон, теряя терпение. - Капитан! Я не спрашиваю, нравится ли вам деятельность второго отдела. Отдел был, есть и будет! И он решает те задачи, которые должен решать! Это не обсуждается. Сейчас речь идет лишь о том, что Дженнифер Рол ни разу не изменяла тебе с капитаном Морли. И ни с одним другим мужиком на опербазе. С того дня, как вы расстались, у нее не было ни одного мужчины… Всё!

    -  Бред! - выпалил Пират, упираясь руками в стол. - Бред!.. Бред!.. Бред!.. Ведомство Лиса залезло в постель к молодой девчонке, изучая ее личную, приватную жизнь!.. Лису больше нечем заняться?..

    -  Отдел Волкова не залезал в постель к Дженнифер Рол, - осадил разволновавшегося подчиненного Командующий. - Но он контролировал и будет контролировать сотрудников Звездного Надзора. По крайней мере, до тех пор, пока я командую этой структурой! Здесь военная организация, так что со всеми соплями - марш в песочницу!

    -  Я могу быть свободен? - Митревски с вызовом смотрел на Свенссона.

    -  Так точно! - ответил адмирал. - Идите! Капитан Митревски четко совершил поворот «кругом», подошел к двери и взялся за ручку.

    -  Рам!.. - окликнул его Свенссон.

    -  Да, Командир? - Офицер обернулся.

    -  Мне вот тут вспомнилось: когда я был ребенком, то учился в школе. Не в кадетском корпусе, как ты, а в школе. Но мама с работы возвращалась поздно, а потому после уроков меня оставляли в группе продленного дня.

    Рам Митревски отпустил дверную ручку и повернулся к Норту Свенссону, лицо которого вдруг стало другим, мягким, незнакомым.

    -  Так вот, - продолжал Командующий. - Однажды, играя» я расколотил вазу, которая стояла на столе учительницы. Красивая была ваза, очень мне нравилась. Нас спросили: кто это сделал? Все отказались. Я тоже промолчал: поначалу просто испугался говорить правду. А потом, чуть позже, когда уже все - и учительница тоже - знали, что я разбил, все равно отнекивался, упорно твердил, что не я это. Не виноват, мол. Стоял на своем, уже не от страха, из чистого упрямства.

    Митревски ухмыльнулся, начиная понимать, куда клонит адмирал.

    -  А потом, когда стал чуть постарше, мне уже не надо было ходить в группу продленного дня. Мама доверила мне ключи, и после школы я мог идти домой. Сам. Хорошо помню день, когда старая учительница, что вела «продленку», со мной прощалась. Она тоже уходила, только на пенсию. И вот она взяла меня за руки и сказала: «Гордость - хорошо. Гордыня - плохо. Подумай над этим. Твоя гордыня может погубить тебя». Я запомнил ее слова на всю жизнь.

    Рам стоял, опустив голову, размышляя над словами Командира.

    -  Иди, Пират.