Ну, а что известно о самом Ваське? Да в общем все самое главное. Виталий, не раскрывая папки, вспоминал, что там имелось о Ваське. Его порезали в драке. С тех пор и кличка пошла — Резаный. Парень отчаянный, упрямый, волевой. Он сколотил компанию и жестоко отомстил обидчикам. В ход тогда опять пошли ножи. И после этого суд, колония. Парень недавно вышел оттуда. Васькины друзья? С ними у Виталия дело обстояло неважно. Он знал только одного. Зовут Олег. А фамилия… Как же его фамилия?

Виталий раскрыл папку и принялся медленно перебирать бумаги, пробегая их глазами. И неожиданно запнулся на одной. Черт возьми! Как же он раньше не обратил на это внимания? Ваську зовут Василий Анатольевич, а отца — Сергей Трофимович! Значит, не родной у Васьки отец? А где же родной?..

Виталий сделал себе пометку и продолжал просматривать бумаги. Как же фамилия Васькиного друга, где он живет? Наконец он нашел то, что искал. Но сбоку на том же листе была записана и другая фамилия — Сахаров Виктор. Кто это? Виталий не без труда вспомнил этого парня, и тогда еще одна пометка появилась в записной книжке…

Через два часа был составлен план работы по новой версии. Цветков, хмурясь, проглядел его и утвердил. А напоследок сказал:

— Времени тебе на все два дня. Понятно? Не считая сегодняшнего. Прямо сейчас туда двигай. И с Васькой аккуратно, смотри. Не замкни. Ты его хоть раз в глаза видел?

— Как же! Толковали однажды. Черт, а не парень, — Виталий вздохнул. — Во дворе у них был. Зараза, а не двор.

Цветков неодобрительно глянул на него и спросил сухо:

— Может, тебе и план этот уже ни к чему? Может, ты уже все знаешь?

Виталий, скрывая смущение, с напускной беспечностью ответил:

— Без плана мы никуда, Федор Кузьмич. Хозяйство, как известно, у нас все насквозь плановое. — И уже другим тоном добавил: — Но там меня никто не знает. Ни одна душа.

На что Цветков сухо ответил:

— Ладно. Ступай и трудись. И помни: Васька как и всякий другой, живой человек. Не только факты, но и струны ищи, за которые ухватиться можно.

Виталий ушел от Цветкова с обычным чувством какого-то строптивого уважения к этому человеку.

В комнате за вторым столом сидел Откаленко и что-то сосредоточенно обдумывал, склонившись над листом бумаги.

— Все-таки Федор Кузьмич — это голова, — убежденно объявил Виталий.

— Бриан — тоже голова, — рассеянно, как давно заученное, проговорил Откаленко, не отрывая глаз от бумаги.

— А ты бы ему палец в рот положил?

Начиналась их обычная игра «в Ильфа и Петрова». Афористичные цитаты из их книг, обращенные на дела угрозыска, складывались порой в необычайно смешные диалоги.

Но сейчас обоим было не до игры.

Виталий запер свой стол и направился было к двери, но остановился и нерешительно сказал:

— Между прочим, автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Позвони, а? Хотя бы «газик», на пятнадцать минут?

Откаленко, не поднимая головы, буркнул:

— Лучше пей кефир.

Виталий демонстративно вздохнул и вышел.

Первым пунктом в его плане был визит в штаб народной дружины. Уж там-то Ваську, наверное, знали как облупленного.

Он шагал по сумеречным улицам, обдумывая, с чего начать разговор о Ваське в штабе. Интересно, сколько раз приводили его туда «по факту хулиганства», как пишут в протоколах.