|
Мир, где нет нищеты, голода, болезней, вражды и ненависти, где все существа живут рядом в любви и взаимопонимании — что может быть прекраснее? Когда-то де Клерк говорил мне о рае: так в вашей мифологии называют прекрасный сад, где находят блаженство души добрых людей. Когда он впервые прошел воротами Омайн-Голлатар, он был уверен, что оказался в раю. Но потом Дух Разрушения начал уничтожать мой мир. Было бы проще всего обвинить в случившемся де Клерка, но это не так. Вина лежит не на нем. Мы, ши, во всем виноваты. Мы не учли законов, по которым живет вселенная. То, что неизменно, мертво. Живое должно меняться, иначе оно обречено на вырождение. Элодриан был прекрасным оазисом, защищенным от бед внешнего мира магическим покровом. Я не учел этого, когда открывал врата миров. Мой эксперимент разрушил реальность, построенную на законах Азарра, и с тех пор Элодриан накрывает тьма, которая вскоре поглотит всех нас. Вот и скажи мне, Кириэль — кто худший враг Элодриана, покойный Валленхорст или я?
— Самобичевание не лучшее занятие, Даэг, — заметил я. — Ты не понял. Когда я предстану перед Вечностью, у меня не будет оправданий для моего легкомыслия. — Если бы все творцы нового рассуждали как ты сейчас, человечество до сих пор бегало бы с каменными топорами и жрало сырое мясо. — Конечно, — Даэг слабо улыбнулся. Горькая у него получилась улыбка — и презрительная. — Мир меняется слишком быстро для старого эльфа. Люди и эльфы совместно воюют против общего врага — удивительно. И еще более удивительно то, что ключевую роль во всем играют пришельцы из другого мира, ты и твой отец. Вы надежда, а я причина. Мое любопытство слишком дорого обошлось Элодриану. — Хочешь, чтобы я тебя пожалел, Даэг? Нет, я не стану. Знаешь, почему? Ты слишком сильный для того, чтобы быть жалким. Ты отправился в этот поход, чтобы исправить свою ошибку, и ты ее исправишь. — Вот даже как? Интересные речи ведешь, Ллэйрдганатх. — Даэг, я с готовностью выслушаю от тебя дельный совет и с благодарностью приму любую помощь. Но прошу тебя, избавь меня от своего нытья! Ты смешон и нелеп, когда ноешь. Ты великий волшебник и мудрец. Ты жив, и тебе предстоит работа над ошибками. Может быть, ты сможешь покаяться, если захочешь, и если у нас все выгорит. — Выгорит? — Получится. Просто в моем мире так иногда говорят. — Очень скоро мы будем в окрестностях Арк-Даира. Ты готов? — У меня нет выбора. Впрочем, у тебя тоже. — Это верно, — эльф вздохнул. — Надо поспать. Усталость повредит и мне, и тебе. — Ступай, я еще посижу. — Я чувствую в тебе злость, Ллэйрдганатх, — внезапно сказал эльф. — Раздражение и злость. Может быть, ты просто устал. Это не хорошо. — Даэг, иди спать! Чувствует он, гляди-ка, подумал я, глядя в спину старику. Вообще, какой-то бестолковый разговор получился. Ни о чем разговор, хоть и душевный. Старик о своем говорил, я о своем. Выговорились оба, только и всего. Но в одном он прав — действительно надо на боковую. До утра еще очень долго. Дольше, чем мне бы хотелось.
* * * На рассвете меня разбудил шум в лагере. Вернулись две из трех групп разведчиков, посланных Джарли накануне в сторону Блиболаха и границы с Виссингом. Герцог немедленно собрал в своем шатре военный совет. Естественно, меня обязали на нем присутствовать. Командиры разведгрупп отчитались быстро и четко. На дорогах вальгардских отрядов не замечено, в ближних деревнях на постое тоже ни одного солдата. Похоже, все войска короля Готлиха действительно стянуты к Рискингу. Только у Ронарда, в пятнадцати милях к западу от нашего расположения, местные видели какой-то конный отряд сабель в пятьдесят численностью — то ли наемников, то ли ополченцев. |
