Марино молча таращится на Кей с кровати. Лицо его горит, глаза остекленели от страха и боли, на правом виске пульсирует вена. Время от времени он дотрагивается до виска.

– Знаю, тебя вовсе не распирает от желания поделиться со мной всеми подробностями того, что случилось прошлой ночью, но, не зная их, я не смогу тебе помочь, и имей в виду, я не брезглива. – После всего того, через что они прошли вместе, такой комментарий звучит довольно нелепо и забавно, но сейчас ни один из них не находит в нем ничего нелепого или забавного.

– Не знаю, смогу ли. – Марино отворачивается.

– То, что я могу представить, гораздо хуже всего, что ты мог натворить, – спокойно и рассудительно говорит она.

– Да уж. Ты же не вчера родилась.

– Не вчера. И если хочешь знать, за мной тоже кое-что числится. – Скарпетта едва заметно улыбается. – Хотя, возможно, тебе трудно это представить.

Глава 30

Представить нетрудно. Все эти годы он предпочитал не думать о том, чем она занимается с другими мужчинами, особенно с Бентоном.

Марино смотрит мимо нее, в окно. Из окна дешевого номера на третьем этаже видно только серое небо над ее головой. У него одно, совершенно детское, желание: спрятаться под одеяло, закрыть глаза и уснуть, чтобы, проснувшись, узнать, что ничего не случилось. Да, они в Ричмонде, расследуют дело, но ничего не случилось. Сколько раз, открывая глаза в номере отеля, Марино хотел увидеть, что она смотрит на него. И вот она здесь, в номере, и смотрит на него. Он пытается сообразить, с чего начать, но на него снова накатывает волна детского страха, и голос пропадает, умирает где-то между сердцем и ртом, как вылетевший в темноту светлячок.

Марино думает о Кей давно, на протяжении многих лет, а если честно, то с первой их встречи. Воображение рисует сцены изощренного, фантастического, невероятного секса, но она никогда ничего не узнает, потому что он не позволит ей узнать. Он надеется, что однажды с ней что-то случится, и тогда… Но если он начнет вспоминать, то она может догадаться, каково это – быть с ним. И никакого шанса уже не останется. Ни малейшего. Он сам его уничтожит. Если только начать рассказывать, пусть даже немногое, она поймет остальное. И тогда надежды уже не будет. Его фантазии тоже этого не переживут, и он останется совсем ни с чем. Лучше соврать.

– Начнем с того, как ты оказался в ОБП, – глядя на него, говорит Скарпетта. – Во сколько ты туда пришел?

Хорошо. Об ОБП говорить можно.

– Около семи, – отвечает Марино. – Встретился с Айзе, потом подошел Браунинг, и мы взяли что-то поесть.

– Подробнее, – говорит она, оставаясь в одной и той же позе и глядя ему в глаза. – Что ты ел там и что съел раньше?

– Мы же начали с ОБП, а не с того, что я ел раньше.

– Ты завтракал вчера? – Кей говорит с ним ровно и спокойно, как с теми, кто остается жить после того, как другие умирают по случайности, волею Всевышнего или от руки убийцы.

– Выпил кофе в номере.

– Что-нибудь еще? Ленч?

– Нет.

– Ладно. Лекцию я тебе прочитаю потом. Провел целый день без еды, на одном кофе, а в семь вечера отправился в пивнушку. Пил на пустой желудок?

– Выпил для начала пару пива, но потом заказал стейк и салат.

– Картофель? Хлеб? Нет? Никаких углеводов? Ты же на диете.

– Ха! Диета. Единственная хорошая привычка, которой я вчера остался верен.

Скарпетта не отвечает, и Марино чувствует – она думает, что его низкоуглеводная диета не такая уж и хорошая привычка, но лекция о правильном питании ему сегодня не грозит.