– Так ты знаешь, почему ФБР заинтересовалось делом? Или мне еще подождать, пока ты со вступлением закончишь?

– Бюро пригласил город. Ты что-нибудь понимаешь? Я – нет. Тут вообще много непонятного. Зачем ричмондской полиции приглашать федералов, чтобы те совали нос в их дела? И почему Бюро согласилось?

– Что думает Браунинг?

– Его это не сильно волнует. Думает, у девочки случился припадок или что-то в этом роде.

– Неправильно думает. А мать?

– С ней дело немного другое. Я еще расскажу.

– А отец?

– Они разведены. Он живет в Чарльстоне, в Южной Каролине. Врач. Тоже странно, а? Уж врач-то должен понимать, что такое морг, а тут его дочка лежит в мешке две недели, и они никак не могут договориться и решить, где ее похоронить, или что там еще.

– Что бы я сделала, – говорит Скарпетта, – так это свернула вправо на Грейс. А дальше по прямой.

– Спасибо, Магеллан. Сколько ж лет я тут колесил… И как только без тебя обходился?

– Я вообще плохо представляю, как ты без меня обходишься. Ладно, расскажи еще о Браунинге. Что он обнаружил, когда приехал на место?

– Девочка была на кровати. Лежала на спине. В пижаме. Мать в истерике. Так что можешь себе представить.

– Она была накрыта?

– Одеяло отброшено, почти сползло на пол. Мать сказала Браунингу, что так и было, когда она вернулась домой из аптеки. Но у нее, как тебе, наверно, уже известно, проблемы с памятью. Думаю, она врет.

– Насчет чего?

– Пока не знаю. У меня же ничего нет, кроме того, что рассказал по телефону Браунинг. Вот поговорю с мамашей, тогда будет видно.

– Есть какие-то свидетельства, что в дом мог проникнуть посторонний?

– Очевидно, никаких, раз Браунинг так не думает. Как я уже сказал, его этот случай не зацепил. Равнодушие заразно. Эксперты, если их не подгоняли, тоже могли что-то пропустить. Если детектив сразу решает, что проникновения не было, то где, например, им искать отпечатки?

– Только не говори, что они и этого не сделали.

– Я уже сказал, что займусь всем сам. С самого начала.

Они ехали по району под названием Фэн, прихваченному городом вскоре после Гражданской войны и получившему свое название из-за схожести с веером. Узкие улочки разбегаются во все стороны, петляют и часто, без каких-либо причин, заканчиваются тупиком. Многие носят фруктово-ягодные названия: Земляничная, Вишневая, Сливовая. Дом Полссонов не столь эксцентричен, как большинство соседних, и представляет собой скромных размеров здание с прямыми линиями, плоским кирпичным фасадом, верандой и ложной мансардной крышей, напоминающей Скарпетте коробочку для пилюль.

Марино паркуется около синего мини-вэна, и они выходят. Выложенная кирпичом дорожка выглажена временем и местами даже скользкая. Время не раннее, но небо затянуто тучами, холодно, и Скарпетта с опаской ждет снега. Впрочем, уж лучше снег, чем отвратительный холодный дождь. Город так и не адаптировался к суровой зимней погоде, и при первом же упоминании о снегопаде ричмондцы устремляются в магазины и на рынки, где сметают с полок едва ли не все подряд. Электричество здесь поступает по проводам, которые часто не выдерживают сильных порывов ветра, мокрого снега и тяжести вырванных с корнями деревьев, и Кей остается лишь надеяться, что за время ее пребывания в городе погода не преподнесет нежелательных сюрпризов.

Латунный молоток на черной передней двери сделан в форме ананаса. Марино стучит три раза. Звук получается громкий, резкий и какой-то бездушный, учитывая причину, по которой они сюда пожаловали.