|
А дозвольте вас спросить, Разящая Стрела, с чего вы взяли, будто это дым бледнолицего, а не краснокожего? – Сырой дрова, – ответил воин наставительно, словно учитель, объясняющий арифметическую задачу бестолковому ученику. – Много сырость – дым большой; много вода – дым черный. – Но разрешите заметить, мастер Разящая Стрела, дым ничуть не черный и совсем его даже не много. На мой взгляд, к примеру сказать, это такой же легкий кудрявый дымок, какой вьется над капитанским чайником, когда за неимением ничего другого кипятишь его на старой стружке, которой устилают трюм. – Много вода, – повторил индеец, выразительно кивая головой. – Тускарора хитрый – не разводи огонь из вода. Бледнолицый слишком читай книга, он что хочешь жги. Много книга, ничего не знай. – Что ж, это он правильно сказал, я с ним согласен, – подтвердил Кэп, не видевший в учености большого проку. – Он в тебя метит, Магни, в твои книжки. Вождь по своему неглупый малый… А далеко ли еще, Разящая Стрела, по вашим расчетам, до этой лужицы, под названием Великое Озеро? Мы уже который день к ней пробираемся, а все конца не видно! Тускарора посмотрел на моряка с видом спокойного превосходства. – Онтарио что небо, – сказал он, – одно солнце, и великий путешественник его увидай. – Что ж, я и есть великий путешественник, не стану отпираться, но из всех моих путешествий это самое нудное и бестолковое. И добро бы оно к морю вело, а ведь мы в обратную сторону плетемся. Нет, ежели бы эта шайка пресной воды была под самым нашим боком да так она велика – уж пара зорких глаз должна бы ее увидеть, ведь с этого наблюдательного пункта видимость на добрых тридцать миль. – Гляди, – сказал Разящая Стрела, с величавой грацией простирая вперед руку, – Онтарио! – Дядюшка! Вас научили кричать: «Земля!», а не «Вода!» – вот вы ее и не замечаете! – воскликнула племянница, смеясь, как смеются школьницы своим задорным шуткам. – Полно, Мэйбл! Неужто бы я не узнал свою родную стихию, если бы приметил ее на горизонте? – Так ведь Онтарио не ваша стихия, дядюшка, вас тянет на соленую воду, а это пресная. – Я же тебе не какой нибудь молокосос юнга, а старый закаленный моряк! Я узнаю воду, даже если увижу ее в Китае! – Онтарио! – горделиво повторил Разящая Стрела, опять показывая рукой на северо восток. Кэп впервые за время их знакомства посмотрел на тускарору с легким презрением, однако проследил взглядом за рукой и глазами индейца, устремленными на то, что казалось лишь клочком пустого неба, чуть повыше лиственной равнины. – Вот вот, этого то я и ожидал, когда уходил с побережья на поиски какой то пресноводной лужи! – снова заворчал Кэп, пожимая плечами, словно человек, окончательно пришедший к какому то выводу и не желающий тратить слова попусту. – Возможно, это и есть Онтарио, но оно с таким же успехом уместилось бы у меня в кармане. Надеюсь, когда мы до него доберемся, нам можно будет развернуться там на нашей лодке… Однако, Разящая Стрела, если где то рядом есть бледнолицые, не мешало бы нам с ними повидаться. Тускарора в знак согласия низко склонил голову, и весь отряд начал спускаться с корней поваленного дерева. Едва спрыгнув наземь, Разящая Стрела сказал, что отправится к огню и выяснит, кто его зажег, а жене и остальным своим спутникам посоветовал вернуться к лодке, которую они оставили на соседней реке, и там его подождать. – Ну нет, вождь, это бы еще годилось при промере глубины или на небольшой прогулке по взморью, – возразил старый Кэп, – в неизвестной же местности страшновато отпускать лоцмана так далеко от корабля. С вашего позволения, я пойду с вами. – Чего хочет брат мой? – спросил индеец степенно, нисколько не обижаясь на столь ясно высказанное недоверие. |
