|
– Гляди, Соленый Вода! – прошептал он с торжеством, указывая пальцем куда то в глубь леса. – Огонь бледнолицый. – Клянусь богом, – пробормотал Кэп, – индеец прав! Вон они сидят себе за жратвой, да так спокойно, словно это не лесная трущоба, а каюта трехпалубного корабля. – Разящая Стрела только отчасти прав, – шепнула ему Мэйбл. – Там два индейца и один белый. – Бледнолицый, – повторил Разящая Стрела и поднял вверх два пальца. – Краснокожий, – и поднял один палец. – Отсюда не разберешь, – рассудил Кэп, – кто из вас прав. Один из них наверняка белый, и какой же он приятный малый! Сразу скажешь, что из порядочных, да и из себя молодец, не какой нибудь увалень; другой, видать, краснокожий – и от природы и оттого, что краски на себя не пожалел; зато уж третий – ни два ни полтора, ни бриг ни шхуна. – Бледнолицый, – повторил Разящая Стрела и снова поднял два пальца. – Краснокожий, – и поднял один палец. – Должно быть, он прав, дядюшка, вы же знаете, какой у него верный глаз. Но как бы нам выяснить, кто они – Друзья или враги? А вдруг это французы? – А вот я им покричу, и мы увидим, – сказал Кэп. – А ну ка, Магни, спрячься за дерево – как бы этим негодяям не взбрело на ум дать по нас бортовой залп из всех орудий, не вступая в переговоры. Я мигом выясню, под каким флагом они плавают. Дядюшка приложил ладони рупором ко рту, чтобы окликнуть незнакомцев, но Разящая Стрела внезапным движением помешал его намерениям, оттолкнув его руки. – Краснокожий – могиканин, – объявил тускарора. – Хорошо. Бледнолицый – ингиз note 2. – Приятная новость! – прошептала Мэйбл; она без удовольствия думала о возможной кровавой схватке в этом глухом лесном закоулке. – Пойдемте к ним, дядюшка, и скажем, что у нас самые мирные намерения. – Очень хорошо, – сказал тускарора. – Краснокожий – спокойно, он знай. Бледнолицый скоро скоро – и огонь. Пусть иди скво note 3. – Это еще что за притча! – вскричал Кэп в крайнем изумлении. – Послать малышку Магни лазутчиком, а нам, двум олухам, расположиться здесь и ждать сложа руки, как она там причалит к берегу? Да чем такое допустить, я… – Это мудрый совет, дядя, – сказала храбрая девушка, – и я ни капли не боюсь. Ни один христианин, увидев женщину одну, не станет в нее стрелять, – я к ним явлюсь как бы вестницей мира. Давайте я пойду вперед, как предлагает Разящая Стрела, и все будет прекрасно. Вас еще никто не видел, а меня незнакомцы не испугаются. – Очень хорошо, – повторил Разящая Стрела, которому, видно, нравилось присутствие духа молодой девицы. – Такое поведение не пристало моряку, – возразил Кэп. – Впрочем, здесь, в лесу, никто, конечно, не узнает. И если ты в самом деле не против, Мэйбл… – Да что вы, дядюшка! Я нисколько не боюсь, тем более что вы будете рядом и за меня вступитесь. – Ну, так и быть. Но возьми у меня один из пистолетов. – Нет, лучше я положусь на свою молодость и слабость, – сказала девушка смеясь; от волнения щеки ее зарделись, как маков цвет. – Беззащитность женщины – самый верный ее оплот среди добрых христиан. Я никогда не зналась с оружием и впредь не хочу ничего о нем знать. Дядя не стал настаивать, и, провожаемая мудрыми наставлениями тускароры, Мэйбл собрала все свое мужество и одна одинешенька пошла к людям, сидевшим у костра. Сердце тревожно колотилось у нее в груди, но она шла твердым шагом, ничем не выдавая своего волнения. В лесу стояла нерушимая тишина, ибо те, к кому Мэйбл приближалась, были слишком заняты удовлетворением своего естественного аппетита, или, проще сказать, волчьего голода, чтобы позволить себе чем нибудь посторонним отвлечься от столь важного дела. |
