Потом вспомнил: сегодня суббота, домработница по субботам приходит к полудню, а с утра закупается продуктами на неделю.

Встал, отправился на кухню заварить крепкого кофе, прошел в гостиную, открыл балконную дверь и вышел на террасу.

Денек как с открытки. Ветер стих, все застыло под палящим солнцем, не оставившим нигде ни клочка тени. Даже море не шелохнется.

Он вернулся в дом и вдруг заметил свой пистолет на журнальном столике.

Странно. Что он тут делает?..

Ему разом припомнился вчерашний вечер, рассказ перепуганной Ингрид про двух чужаков, забравшихся в дом, когда он отлучился за виски.

Монтальбано вспомнил, что в ящике комода хранится конверт с заначкой в 200 или 300 евро (деньги на текущие расходы он снимал в банкомате и держал в кармане). Проверил: конверт на месте, деньги целы.

Кофе сварился, он выпил одну за другой две чашки и продолжил обход дома, проверяя, не пропало ли чего.

Спустя полчаса убедился: на первый взгляд, ничего не пропало. Но лишь на первый взгляд. В голове вертелась неприятная мысль: что-то исчезло, а он проглядел.

Отправился в ванную принять душ и побриться, оделся. Взял пистолет, запер дверь, открыл машину, сел, положил пистолет в бардачок, завел мотор и… не тронулся с места.

Он вспомнил, чего не хватает. Решил проверить. Вернулся в дом, прошел в спальню, снова выдвинул ящик комода. Воры украли отцовские золотые часы и не тронули лежавший сверху конверт – видимо, не поняли, что в нем деньги. Больше ничего украсть не успели, потому что услышали, как пришла Ингрид.

И тогда он испытал два противоположных чувства. Гнев и облегчение. Гнев – потому что он дорожил этими часами, одной из немногих оставшихся у него памятных вещей. Облегчение – потому что это означало: те, кто забрался к нему, дилетанты и наверняка даже не знали, что влезли в дом комиссара полиции.

Утром в конторе особых дел не было, так что он сбегал в книжную лавку за новой порцией детективов.

На кассе обратил внимание, что все авторы – шведы: Энквист, Шевалль и Вале, Манкелль. Неосознанный жест симпатии в отношении Ингрид? Потом вспомнил, что ему нужны хотя бы две новые рубашки. Да и лишняя пара трусов не помешает. Пошел в магазин.

Когда вернулся в участок, был почти полдень.

– Ай, синьор комиссар, синьор комиссар!

– Что стряслось, Катарелла?

– Звонил я вам, синьор комиссар!

– Зачем?

– Вас все не видать было, вот я и растревожился, вдруг вы приболели.

– Я в полном порядке, Катарелла. Есть новости?

– Никак нет, синьор комиссар. Но комиссар Ауджелло, который вот прямо сей момент явился, так он мне сказал, чтобы я его упредил, как только если вы, значится, вернетесь в присутствие.

– Скажи ему, я уже тут.

Зевая, вошел Мими.

– В сон тянет? Небось проспал и забыл съездить в деревню Колумба…

Ауджелло поднял руку, чтобы его остановить, снова звучно зевнул и сел.

– Малыш сегодня глаз не дал сомкнуть, ну и…

– Мими, меня эта история уже порядком достала. Сейчас позвоню Бебе и спрошу у нее.

– И сядешь в лужу. Беба все подтвердит. Дай договорить…

– Говори.

– Сегодня в пять утра – раз все равно не спится – дай, думаю, съезжу в деревню Колумба. Наверняка там начинают работать рано. Конюшню найти непросто. Ехать туда по шоссе в направлении Монтелузы. Километра через три идет налево грунтовая дорога через частные владения, она ведет к конюшне, огороженной забором. Проезд закрыт шлагбаумом, сбоку на столбе кнопка. Сперва хотел перемахнуть через шлагбаум.