В данный момент Руди умолял Донну встретиться с фотографом, который в скором времени должен прибыть к ней домой.

Уставшая от слишком большого внимания к своей персоне, она хотела отказать ему, когда сторону агента неожиданно взял Антуан, убедив ее сделать маленькую уступку прессе.

— Не стоит ссориться с этими людьми, милая, ведь именно они делают из нас знаменитостей. Кто знает, если ты сейчас отнесешься с пониманием к их работе, возможно, в будущем они окажут тебе ответную услугу.

— Ладно, — хорошенько обдумав его слова, согласилась Донна. — Передай Руди, что я встречусь с его фотографом, но только завтра. Сегодня я хочу наслаждаться спокойствием вместе с тобой и сыном…

На следующий день присланный агентом фотограф терпеливо дожидался ее появления в гостиной, пока Донна с помощью Марии пыталась придать своей внешности достаточно звездный вид и, откровенно говоря, была близка к панике.

Набранный во время беременности вес напрочь перечеркнул все потуги Донны влезть хотя бы в один из своих старых нарядов. Что касается одежды, купленной в последнее время, то она была ужасно бесформенной и смотрелась на ней мешковато.

Перебрав множество вариантов, вплоть до немедленной отправки Марии в магазин, Донна остановилась на платье-балахоне из голубого шелка, купленном ею во время отдыха на Гавайях два года назад. Поэкспериментировав с ним перед зеркалом, она пришла к выводу, что если его подвязать поясом под прекрасно сохранившей форму грудью, то получится весьма милый наряд в стиле модниц эпохи ампира.

Следующим шагом Донны стала забота о прическе. Посоветовавшись с Марией, она подняла волосы вверх, закрепив заколками в художественном беспорядке.

Немного румян на щеки, блеск для губ — и вот уже на нее из зеркала смотрит очаровательное создание, вполне достойное того, чтобы появиться на страницах известных журналов.

— Я спущусь вниз, а ты пойди в детскую и принеси Дерека, — попросила она Марию, и та поспешно вышла из комнаты.

Когда Донна возникла в дверях гостиной, где решено было провести съемку, фотограф уже окончил устанавливать аппаратуру и теперь рассматривал развешанные по стенам фотографии хозяйки дома.

— Простите, что заставила ждать, — извинилась Донна, одновременно заявляя о своем присутствии.

— Пустяки, — произнес мужчина, поворачиваясь и глядя на нее смеющимися глазами. — Тебя я готов ждать сколько угодно.

— Сэм?! — изумленно воскликнула Донна, узнавая в фотографе своего давнего приятеля. — Но почему Руди не сказал мне…

— Что снимать тебя буду я? — продолжил он за нее вопрос и тут же сам ответил: — Я попросил его об этом, и он не смог отказать. Ведь я лучший фотограф в Голливуде, а Руди лучший агент. — Сказав это, Сэм рассмеялся и потеплевшим голосом, выдающим его чувства, произнес: — Последний раз мы виделись на похоронах Бренды, и мне захотелось взглянуть на тебя и твоего сына. Однако я боялся, что после всего случившегося между нами ты не захочешь меня знать…

— Глупости, Сэм, — остановила его Донна, пытаясь справиться с предательской дрожью в коленях. — Мы же с тобой друзья, помнишь?

— Я помню, как ты однажды сказала, чтобы я никогда не смел произносить это слово в твоем присутствии, — с улыбкой заметил он.

— Я была тогда зла на тебя и влюблена до беспамятства, — ответила Донна, отводя взгляд в сторону, чтобы он не заметил ее волнения.

— А сейчас? — поинтересовался Сэм с непонятной для него самого надеждой.