В Бермондси он прожил еще месяц. Затем появилась Элеонора. Она нашла его небритым, одетым в старые вельветовые брюки и грязную рубашку. Элеонора изложила свои условия. Если Гай хочет снова увидеть сына, он должен после окончания войны вернуться на Холланд-сквер, закрыть свою практику на Мальт-стрит и вместо этого начать работать с ее отцом. А пока он должен снова вступить в Военный медицинский корпус. К тому времени, когда он вернется домой, скандал забудется. Да, и еще одна деталь. Он никогда больше не будет встречаться ни с одним из Мальгрейвов.

Гай принял условия Элеоноры, хотя и понимал, что она хочет вернуть его только для того, чтобы удовлетворить свою гордость. Впрочем, она проявила великодушие, позвав его обратно. Ее негодование вполне соответствовало тому отвращению, которое он испытывал к себе. Он бросил сына — разве мог отец совершить большее преступление? Он нарушил клятву сделать все, чтобы защитить своего ребенка, — и ради чего? Ради женщины, которую даже не любил по-настоящему.

Демобилизовавшись из армии в сорок шестом году, Гай вернулся на Холланд-сквер. К тому времени Оливер уже около года жил с Элеонорой и Сельвином. Гай вскоре понял, что Элеонора перенесла на сына всю любовь, на которую была способна. Теперь он был уже не требовательным малышом, а очень красивым и сообразительным мальчиком с золотистыми волосами. Иногда Гаю казалось, что Оливер слишком замкнут для своего возраста. Его собственная страстная привязанность к сыну обострялась болезненным чувством вины. Он не спорил с Элеонорой насчет покупки одежды, игрушек, выбора школ, хотя это требовало долгих часов сверхурочной работы. Он тоже хотел для Оливера самого лучшего. Когда в 1948 году была организована национальная система здравоохранения, Сельвин, по настоянию Элеоноры, решил сохранить частную практику. Так что Гай был вынужден со стороны наблюдать за осуществлением своей мечты, не принимая в этом участия. Он убеждал себя, что делает это ради Оливера.

Когда у тестя начались проблемы с сердцем, Гай взял на себя большую часть работы. Дела шли успешно, иногда он даже говорил себе, что счастлив.

Но сейчас он пытался справиться с тревогой. Воображение рисовало заблудившегося в Лондоне ребенка. Двадцать минут восьмого. Он не станет ждать до восьми. Еще десять минут — и он звонит в полицию.

Дверь кабинета открылась.

— Гай, что ты здесь делаешь? Ты забыл о гостях…

Он не глядя бросил журнал в корзинку для бумаг и обернулся. В лице Элеоноры не было раздражения.

— Оливер вернулся?

— С ним все в порядке, — улыбнулась она. — Он дома.

Оливер был среди гостей. Увидев сына, Гай испытал прилив любви и облегчения. Однако он заставил себя придать лицу более суровое выражение.

— Оливер? Что все это значит?

— Папа. — Мальчик поднял взгляд голубых глаз.

— Нам надо поговорить, сын.

— Гай, — прошипела Элеонора, — он устал и проголодался. Разговор потерпит до утра.

— Я так не считаю. Я должен позвонить в школу сегодня и дать какие-то объяснения.

— Но я не могу оставить гостей…

Гай взял Оливера за руку и вывел в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь.

— Расскажи, почему ты убежал из школы.

Сапфировая синева наполнилась слезами.

— Один из мальчиков, — всхлипнул Оливер, — Хейворд… поменялся со мной… отдал мне свой сборник комиксов… про Флэша Гордона… в обмен на шарики. А Хейворд сказал мистеру Гандертону, что я украл комиксы, а мистер Гандертон сказал мистеру Воуксу.

Доктор Воукс был директором школы, мистер Гандертон — классным наставником. Чертов перестраховщик, подумал о нем Гай, потом нахмурился.