— Зависите! Да вы просто высасываете из меня все соки! «Держаться вместе любой ценой». Для меня эта цена стала слишком высокой, Джейк. Я хотела иметь свою семью, своих детей — и посмотри, что я получила! Сестра увела у меня мужчину, которого я любила, брат делил любовницу с отцом, из-за которого погибла мама… — Она засмеялась странным, надтреснутым смехом. — Господи! Это напоминает какую-то жуткую древнегреческую трагедию!

— Фейт…

Джейк сделал шаг к ней и протянул руку, чтобы обнять, но она предостерегающе сжала кулаки.

— С меня достаточно, Джейк. Ты видишь, я изменилась. В будущем я собираюсь жить так же, как вы все. Я буду думать только о себе и плевать на других. Я буду жить за чужой счет. Я буду защищать свои собственные интересы и придерживаться собственных принципов, не заботясь об ущербе, который это может причинить другим. — Она пристально посмотрела на брата. — Ты позволишь мне сделать это, Джейк? Или через полгода ты снова объявишься и попросишь в очередной раз вытащить тебя из тюрьмы? Ты и папа… — Она повысила голос. — Вы же не даете мне ничего спланировать!

Лицо Джейка выглядело усталым и посеревшим.

— Что ты хочешь услышать от меня, Фейт? Что я должен сказать тебе?

— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — прошептала она. — Чтобы вы все оставили меня в покое. Я хочу иметь свою личную жизнь.

На мгновение Джейк замер, потом опустил голову.

— Тогда обещаю тебе, что никогда больше не побеспокою тебя.

Он поднял свой рюкзак и вышел. Фейт услышала его шаги по лестнице и хлопнувшую внизу дверь. Несъеденный ужин остался на столе. Бросив взгляд в окно, она увидела, что он перешел дорогу и быстро зашагал по улице. Она попыталась открыть оконную раму, но шпингалет заело. Она крикнула, но ее крик не мог быть услышан. А потом фигура Джейка растворилась в сумерках, и, впервые после разрыва с Гаем, Фейт расплакалась. Она плакала о Джейке, о Гае, о Поппи и обо всех, кого потеряла.

Он не винил сестру за то, что она выставила его. Он понимал, что ее обвинения справедливы.

Джейк шел на запад, в сторону Бат-роуд. В Илинге он продал ростовщику часы и авторучку — единственные оставшиеся у него ценные вещи. Почти все деньги он потратил на почтовый перевод, на остаток купил блок писчей бумаги и дешевые конверты. А потом поймал попутный автомобиль до Бристоля.

Ему потребовалось два дня, чтобы добраться от Бристоля до Корнуолла. Легковые машины и фургоны перевозили его с одного места на другое. Города сменились поселками, потом деревушками. Вдоль открытых всем ветрам дорог росли невысокие деревья. Последний участок пути пролегал вдоль побережья Корнуолла. День был ясным, и лишь изредка проплывали дымчатые облачка, ненадолго закрывая солнце. Джейк вспоминал другое, давнее путешествие, когда он ехал на велосипеде из Парижа на юг летом 1940 года. Те кошмарные дни ассоциировались с палящим зноем. Он был рад, что английское солнце не столь горячо и беспощадно. И на этот раз он никуда не спешил и не испытывал страха.

Он добрался до места в полдень. Если отойти немного от берега, то можно было сквозь деревья увидеть Хитервуд. Но Джейк не стал этого делать. Он стоял на вершине утеса, вспоминая день, когда вот так же смотрел на море. Тогда он понял, что страшен только первый шаг. Пройдя по тропинке вдоль обрыва, он подошел к тому месту, где скалы спускались вниз, образуя маленькую бухту. Ветерок был тихим, а море — бирюзово-голубым, совсем как Средиземное.

Джейк сел на камень. Волны лизали песок у его ног. Солнце грело руки и ноги. Было так приятно снять рюкзак и куртку. Некоторое время он просто сидел, глядя на море и предаваясь воспоминаниям, потом достал из рюкзака бумагу и конверты.