Она посмотрела на Николь.

— Наверное, у нас с Гаем получилось то же самое. Мы слишком долго ждали.

— Глупости, Фейт. Это совсем не то же самое. Ты не можешь устать любить. Любовь не скисает, как молоко в бутылке.

— И кроме того, я подозреваю, что Гай во всем винит меня.

— В чем?

— Во всем этом. — Она показала жестом на лужайку. Было слышно, как где-то в глубине дома Ральф поет песенку про мадемуазель из Арментьера. — Если бы я запретила Оливеру приходить в «Холли-Блю»…

— Перестань, Фейт. — Николь обмакнула в шампанское печенье и сказала, жуя: — Быть может, Оливер — это как раз то, что надо Лиззи. Она ведь тоже Мальгрейв. Внешне она похожа на Дэвида, но внутри она такая же, как мы. Мне потребовались годы, чтобы понять это, но теперь я знаю, что права. Она страстная. И если бы не Оливер, она могла бы угодить в тюрьму за участие в какой-нибудь чертовой демонстрации против атомной бомбы. А так вся ее страстность будет направлена на Оливера и, конечно, на ребенка. И потом, мы с тобой обе были влюблены в Гая. Так что нет ничего удивительного в том, что Элизабет влюбилась в его сына. — Николь улыбнулась сияющей улыбкой. — Спасибо за платье, Фейт. Оно великолепно. Я боялась, что Лиззи захочет венчаться в джинсах и свитере.

— Кон придумала фасон, а я сшила. Фата старинная — принадлежала еще бабушке Дэвида.

— Я тоже венчалась в этой фате, помнишь? — сентиментально вздохнула Николь. — Ну что ты грустишь, Фейт? Это же свадьба! Ты должна веселиться.

— Дело в том, — проговорила Фейт после короткого молчания, — что я не могу представить, чтобы они были счастливы.

Вопреки ожиданиям Фейт, Николь не спешила рассеивать ее страхи.

— Конечно, они очень молоды. — Она откинула со лба светлый завиток. — Я не исключаю, что все это покажется Лиззи невыносимым, как и мне. Но, с другой стороны, у нее более постоянная натура, ты так не считаешь?

— Трудно представить менее постоянную натуру, чем у тебя, Николь, — сухо заметила Фейт.

Николь не обиделась.

— Странно, правда? Я никогда не думала, что стану такой. Скорее наоборот. — Она нахмурила лоб. — Лучше настроиться оптимистично. Может быть, Лиззи способна любить всю жизнь одного мужчину, как ты, Фейт. Сейчас это трудно понять.

— А как у тебя со Стефаном? — спросила Фейт.

Николь вздохнула.

— Боюсь, он мне не подойдет.

— Правда? Почему?

— Он чавкает за обедом.

— Попробуй воспитать его…

— Я пыталась, поверь. Он был бы идеален, если бы не суп. — Николь хихикнула. — Тебе не кажется это смешным… ты и я… ты такая практичная, Фейт, а я всегда была безнадежно романтична. — Ее голубые глаза искрились от смеха. — И при этом ты влюблена в единственного мужчину целую вечность, а я…

— В поисках своего Единственного влюблялась в дюжины других, — закончила Фейт, тоже смеясь.

— Некоторые из них были просто ужасны. Помнишь Мигеля?

— Он играл на гитаре… довольно плохо…

— А Саймон? Он писал сонеты. — Николь затряслась от смеха. — А Руперт — он был потрясающе красив, но мне кажется, вряд ли он по-настоящему любил женщин…

— А этот русский…

От смеха у Фейт по щекам потекли слезы.