— Есть, конечно, коль не шутишь… Сейчас! — шепчет капитану. — Покажись, Михалыч, выгляни, может не зря.

Геннадий Михалыч, машинально пожимает плечами: кто его знает, вытирает полотенцем рот, руки, кидает его себе на шею, берётся за поручни (три ступеньки)… высовывает голову из кубрика.

Солнце как раз высветлило верхушку прилегающей к бухте горы. Тёмная от густой сосны её бархатистая поверхность, с ярко-зелёной, в золотой бахроме солнца короной, словно шляпа на улыбчивом лице бухты. Чудо, не картинка. Истинное произведение искусств… Кстати, Геннадий Михалыч сто тысяч, кажется, работ и местных, и приезжих «айвазовских» видел, но ни один художник так и не смог такую красоту подлинно изобразить. Хотя и заслуженные все люди, вроде бы, члены Союза художников, как значилось на их визитных и рекламных карточках. Но — не то!

Восьмиметровая яхта — таких здесь с десяток, уткнувшись в небо голой мачтой, стоит на привязи у высокого причала. Покачиваясь на лёгких волнах, как и положено, развёрнута кормой к причальному трапу, на некотором расстоянии от него, чтобы нежданные отдыхающие, либо ещё кто — нежеланный — не ступили на палубу…

Боцман тоже перестал ложкой по дну тарелки шкрябать…

— Слушаю вас, молодые люди, прокатиться хотите? — снизу вверх глядя на молодых мужчину и девушку, привычно интересуется капитан. — Не рано ли? Пляж почти пустой. Спят ещё все.

— Нам самое то. Если вы не заняты, конечно.

Боцман, на это, тоже высовывает голову из кубрика, на лице радушие и гостеприимство, интересно…

— Не заняты пока. Мы можем… — отвечает Геннадий Михайлович. — На полтора часа или на три? На три будет скидка… — капитан замечает в своём голосе просительные нотки и сердится на себя за это. Он знает, что сейчас ему ответят: на полтора, естественно. Да и фотографироваться потом будут голышом, и купаться тоже. Молодёжь! Выжидательно смотрит.

— На весь день фрахтуем, и на пять последующих, если всё будет нормально. — Обнимая спутницу, весело отвечает молодой человек.

Боцман не выдерживает, с жаром включается в переговорный процесс.

— Конечно, нормально всё будет, ребята. Не в первый раз. Нас часто фрахтуют. И на неделю, и на две… Да, капитан? Вы не пожалеете.

— Да, — машинально отвечает капитан, и спохватывается. — Так ведь дорого, наверное, для вас будет.

— Не дороже денег, — отмахивается парень, и добавляет. — Мы баксами расплатимся, по штуке за сутки… Пойдёт?

— Пойдёт! — почти кричит боцман. — Кормить я буду. Я отвечаю. А спать мы с капитаном на палубе будем. Вы — в кубрике. У меня свежее бельё даже для вас есть. Как знал! Припас. Да, капитан?

— Да, — кивает Геннадий Михалыч, даже не стараясь подсчитать каким будет заработок в переводе на рубли. — Договорились. А когда отчаливаем?

— Один вопрос, — останавливает заказчик. — А какую-нибудь лодку — не дырявую — с парой вёсел, найдём?

— Лодку? А ялик вам небольшой пойдёт? Двухместный, прогулочный? — спрашивает боцман.

— Вполне.

— Считай, уже есть, — светясь своей самой обворожительной улыбкой, как он сам считает, восклицает боцман. — Замётано! Без проблем.

— Тогда сейчас и отчалим. Только машину выгрузим…

— Какую машину, где? — Выбирается из кубрика боцман.

— Да вон, у пирса, — машет рукой за спину девушка. — Тойота.