— Радостно, говорите! Это интересно. Так, и… Потом что было, потом, и…

— А ничего потом. Он вышел. Довольный вроде. В припрыжку поскакал за своим этим… Как их… подельником, вот. Я правильно их называю, подельники они, да?

— И сколько он там был? По времени сколько? Долго, нет?

— Да какие долго, минуты две-три…

— Что-то принёс, вынес… В руках было что-то?

Вера Мелентьевна задумалась…

— Что он принёс я не видела, но что-то перед собой он держал это точно. Со спины мне не видно было, а вот обратно он вышел с бутылкой по-моему воды… Да, пластиковая такая, чистая.

— Воды? Вы уверены, воды?

Вера Мелентьевна почти обиделась:

— Я же не слепая, бутылку от, извините, колбасы, отличу как-нибудь. Правда наименование я не заметила, может «Святой источник», может «Бон аква», или какие там ещё теперь есть?

— «Аква минерале». — Подсказал оперуполномоченный.

— Да, может и она… А это принципиально?

Милиционер уклонился от ответа…

— Не знаю, всё может быть… И что было потом?

— А потом было главное.

— Вот как! — мгновенно воспрял старший лейтенант, как проснулся. — Тогда поподробнее.

Вера Мелентьевна немедленно изобразила на лице жуткую сопричастность к таинственным и загадочным делам в мире криминала, набрала воздуха в грудь, чуть оглядываясь, зашептала. Голос у неё был настолько многозначителен, что следователь даже ухом к ней склонился, глаза же оставались на листе бумаги, как и записывающий карандаш…

— Минут через двадцать — тридцать, я как чувствовала, с дежурства не уходила, — шептала свидетельница, — без лифта, снизу появились трое. Скинхеды.

— Так, — офицер торопливо принялся записывать. — Скин-хе… А почему вы думаете что скинхеды? — Таким же, как она, тихим голосом спросил он.

— А они в рубахах на выпуск были и в капюшонах, лиц не видно, в длинных шортах и кроссовках… Знаете, такие, как баскетоблисты из эм би эй. Мой зять их по телевизору всегда смотрит, и я с ним. Один сильный такой, плечи — вот, крепкий значит, другие двое обычные вроде, но в капюшонах. Злые такие, опасные. Таких всегда в кино показывают, вылитые бандюги-бандюганы. Ага! Один так на меня в глазок зыркнул, я поняла, всё, мне конец, такие всё могут.

— Ага, одного вы всё же видели! — забывшись, в голос обрадовано воскликнул оперативник, спохватился, понизил голос. — Это хорошо. Описать сможете?

— Нет, описать не смогу, потому что не разглядела. — Погладив зачем-то руками скатерть на столе, расстроено поведала баба Вера. — Я ведь старая, одинокая… Напугалась просто. Это же ужас! Я же не ожидала, вот и… Не смогу.

— Так… Жаль… И что дальше?

— А потом позвонила Степановна…

— Это кто это?

— Ну я говорила, соседка моя, пенсионерка, она из аптеки звонила, название лекарства уточняла, в списке нет… Это всё Зурабов, я говорю, ни дна ему, не покрышки…

— Про Зурабова не надо… Что эти скинхеды ваши потом делали, что?

— А! Они так же позвонили туда, им тоже открыли, и они тоже зашли…

— Та-ак… — оперативник нацелился на свидетельницу карандашом.