— Он родился в вашем доме?

Супруги невольно перекрестились:

— Нет, что вы. Господи, спаси и сохрани! Того дома уже нет. Он появился в старой халупе. Ее сожгли тотчас же после его исчезновения.

— Хоть кто-нибудь может рассказать нам о его детстве?

Супруги снова помялись в нерешительности. Над ними шумно пролетела утка. Все вздрогнули.

— Попробуйте спросить у других. Они живут в Нордре Гринке. Но и они тут новички. Урод поубивал всех. Да, есть там одна старушка. Раньше жила вон там, а потом убежала, испугавшись урода. Теперь снова вернулась на насиженное место. А урода с тех пор так никто и не видел.

— Так люди живут там круглый год?

— Нет. Там же высокогорное пастбище. Они уезжают только поздней осенью. Внизу пастбища намного хуже.

— А до Нордре Гринке еще далеко?

— Нет. За холмом.

Когда они пересекали долину, Виллему заметила, что с Домиником что-то происходит. Он был очень чувствителен и мгновенно замечал перемену настроения Ульвхедина.

— Что происходит?

— Очень старая деревня. Чего там только не случалось!

— Например?

— По долине разлита грусть. Я слышу ее, словно отдаленный шум… Что-то происходило тут много лет назад. Кажется, я слышу лошадей, несущихся галопом, звон оружия…

Доминик весь погрузился в себя. Виллему терпеливо ждала.

— В фигуре рыцаря нет ничего зловещего. Только грусть и нечто трагичное. Я чувствую также что-то прекрасное. Слишком далеко во времени… Больше ничего не могу объяснить.

— А Ульвхедин?

Лицо Доминика скривилось:

— Не хочу даже говорить об этом. Прошлое его ужасно.

Нордре Гринке поразила их своей безлюдностью. По дороге им попадались покинутые дома и пастбища. Сколько же лет было этим домам, построенным из камня и грубоотесаных бревен? Часть домов повалилась, торфяные крыши провалились под натиском снега.

— Вон там дым, едем туда, — предложила Виллему.

— Как же здесь красиво! Просто невероятно! Такая красота — и никого! — несколько недоуменно продолжала она.

Приняли их радушно, накормили и напоили. Сразу поднялось настроение.

Наступило время для разговора со старой женщиной.

Несмотря на возраст, у нее была хорошая память. Но о чудовище говорила крайне сдержанно. Язык у нее развязался только тогда, когда Доминик достал заветную бутылочку лучшей водки из Оксенштерна. Дали попробовать и сыну с невесткой.

— Только я и спаслась, — она вновь подставила деревянную чашку. — А все потому, что я вовремя смылась… нала, что ничего хорошего от него не дождешься.

Женщина стала повторятся.

— А вы были здесь, когда он родился?

— Я-то нет. Но мы с соседкой всегда были хорошими приятельницами. Она мне все рассказала. Так что я тоже несколько в курсе. Но она уже умерла.

— Так она знала больше, чем написано в Библии?

— Тсс, я этого не говорила. Но в те времена, знаете ли…

— Когда это было? — прервала ее Виллему.

— Э-э-э-э, подождите. Это было в тот год… — она что-то забормотала.

— Двадцать один год назад, — торжественно огласила она.

Виллему и Доминик переглянулись. Как же молод Ульвхедин! Выглядел он намного старше. А выходило, что он ровесник Элисы.

— Извините, мы вас перебили. Вы говорили, что в тот год…

— Да, в те времена здесь было полно народа.