— Ну и что же сказала тебе моя мама?

— Твоя мама сказала, что у тебя есть невеста, ее зовут Катенька и что через шесть месяцев вы должны пожениться, — выдохнула Данка.

— А она тебя, случайно, на свадьбу не пригласила? — Он попытался быть ироничным, но вдруг вскочил, чертыхнулся. — Так вот в чем дело, вот что с тобой происходит! Данка! — Он приподнял ее за плечи, поставил напротив. — Ты поверила?

В тот момент он уже знал, что эта девушка никогда не плачет — вернее, что из ее глаз никогда не льются слезы, — но прекрасно знал и то, что сейчас творится у нее в душе.

Она сглотнула комок, опустила глаза:

— Нет, не поверила. Правда, не поверила, Андрей. Только... — И отстранилась, на время стала чужой, другой, взрослой и незнакомой. — Я ведь и правда не пара тебе.

И в этот момент он понял, ясно и отчетливо представил себе все то, что произошло в те короткие минуты на кухне, когда две женщины были вдвоем. Увидел глаза Галины, увидел Данку...

— Никогда. Слышишь, никогда в жизни не смей так думать. Я тебе когда-нибудь говорил, что люблю тебя?

— Говорил, — покорно согласилась Данка.

— Тебе этого мало? Тебе этого мало? — снова повторил он, потому что она не отвечала.

— Скажи еще. Тысячу раз.

— Люблю...

Больше к этому разговору они не возвращались. Месяц шел за месяцем — казалось, в их отношениях ничего не изменилось. Внешне это на самом деле так и было — ни дня друг без друга. Лекции, семинары, зачеты, и все-таки хоть полчаса для встречи — всегда. Данка сумела переступить, заглушить в своей душе тревогу, смогла заставить себя не думать о будущем — она была слишком счастлива для того, чтобы цедить в сознании страшные мысли о том, что же будет потом. Она просто жила и ценила каждый день и час, каждое мгновение, проведенное наедине, а он...

Конечно же, ему было гораздо сложнее. Она не могла знать о том, что вскоре после того эпизода на кухне у Андрея с матерью произошел первый и далеко не последний «серьезный разговор».

— Завязывай с этой лимитчицей. Все, что ей от тебя надо, — это московская прописка и обеспеченная жизнь. Подумай о будущем.

— Без нее своего будущего не представляю, — сухо, чуть свысока ответил сын, переставший наконец скрывать от родителей, насколько серьезен его роман.

— А с ней?! — закипела, сдвинув брови, Галина. — С ней — представляешь? Да что же это за тварь неблагодарная, что же это за сына я воспитала? Да неужели ты не понимаешь, что таких девиц в твоей жизни будет еще добрая сотня, а может, тысяча?

— Не будет, мама. Никогда не будет. Это не так... Ты совсем не так себе представляешь...

Гора окурков в пепельнице свидетельствовала о том, что Галина пребывает в крайнем замешательстве.

— Послушай. Хочешь, я расскажу тебе, что будет потом? Она проживет с тобой год — может, чуть больше, ей же главное — прописаться, а потом начнет гулять так, что на тебя, мой милый, пальцем все показывать будут, ты уж мне поверь!

— Да с чего ты взяла? Откуда ты можешь это знать?!

— Знаю! — Мать была непреклонна. — Знаю и гарантирую на все сто процентов. Я жизнь прожила, а ты только жить начинаешь, милый мой.

«Милый мой» прозвучало настолько нелепо и неуместно ласково, что Андрея слегка передернуло. Она это сразу заметила, а оттого закипела еще больше.

— Ну что ты мне тут рожи корчишь? За тебя же переживаю, не за себя! За тебя, за сына, душа болит!

— Мама! Да ведь ты же ее совсем не знаешь! Как же ты можешь судить о человеке, если общалась с ним не больше пяти минут?! — снова попытался возразить Андрей.