– Друзья и собратья по вере! – раздался его возглас. Дикция у Кентукки была прекрасная, и даже звуковые искажения не мешали Траффорду понимать, что он говорит. – Сегодня, как всегда, мы собрались, чтобы воздать хвалу Любви и возблагодарить ее за спасение наших невинных младенцев, вознесшихся на небеса. Давайте скажем все вместе: аминь!

– Аминь! – прогремело в ответ.

– Аминь, – услышал Траффорд тихий шепот Чантории.

– Кстати, о невинных младенцах, – продолжал Соломон Кентукки. – Я хочу кое-что вам сообщить. Сегодня нам предстоит разоблачить тягчайшее преступление против веры! Его совершили двое закоренелых грешников, до того подлых и коварных, что им удалось обмануть даже всевидящее око Храма. Давайте воскликнем все вместе: моря любви!

– Моря любви! – эхом отозвались зрители.

– Давайте воскликнем все вместе: нивы радости!

– Нивы радости! – еще громче проревела толпа.

– Ниврад, – прошептал Траффорд, и в этот момент к ним торопливо подскочил один из представителей техперсонала.

– Ничего, если я вас озвучу? – спросил техник и, не дожидаясь ответа, повесил на шеи Траффорду и Чантории хомутики с радиоаппаратурой. – Здесь не помешает? – добавил он, вынимая липкую ленту и приклеивая маленькие микрофончики к цепям, в которые были закованы пленники.

К нему на помощь уже спешил второй техник.

– Когда эти двое отработают, их микрофоны понадобятся нам для финала, – сказал он.

– Знаю, – раздраженно откликнулся первый. – Я читал инструкцию.

Но главный исповедник еще не закончил свое вступительное слово.

– Вы помните этого ребенка! – сказал он, и на гигантских экранах, установленных по всему периметру стадиона, появилось личико Мармеладки Кейтлин, главной героини кампании «Чудеса бывают!». Траффорд с Чанторией тоже увидели его на закулисных мониторах, и у обоих на глазах выступили слезы.

– Вы помните, что этого ребенка не смогла погубить корь, – продолжал Соломон Кентукки. – Этого ребенка не смогла погубить и свинка. Дважды Любовь насылала на наш славный озерный град ужасный мор, дабы покарать нас за грехи, и дважды этот ребенок оставался целым и невредимым. Я говорю вам, люди, что это было чудо! И я хочу услышать от вас: о да!

– О да! – завопила толпа.

– Храм возлюбил этого ребенка! Мы увидели в этом чудо-ребенке символ надежды! Символ веры Бога-и-Любви в прекрасное будущее всего человечества! Мы ликовали по поводу его чудесного спасения в наших церквях и во всемирной сети. Мы превозносили мать этого ребенка как образец добродетели и ставили ее в пример всем женщинам! Я хочу услышать от вас: да, так было!

– Да, так было! – закричали все.

– ГРОМЧЕ! – скомандовал Кентукки.

– ДА, ТАК БЫЛО! – послушно взревела толпа.

– Но потом, братья и сестры! О, что случилось потом!.. – и голос Кентукки задрожал от гнева и скорби. Траффорд видел на закулисных мониторах, как священник начал судорожно подергиваться, точно одержимый. – Потом, братья и сестры, чудо-ребенок умер! Эта девочка умерла! И я хочу услышать от вас: о горе мне!

– О горе мне! – повторила толпа.

– Правильно, братья и сестры: горе вам! Ибо приготовьтесь и слушайте, дети мои! Я сказал, приготовьтесь.