– Я бы скорей умерла сама, – продолжала Чантория.

– Да, – отозвался Траффорд, не сводя взгляда с застывших остатков своего ужина. – Когда мы с Небесной Клубникой потеряли Ласковую Голубку, у нас тоже было такое чувство. Оно и сейчас иногда ко мне возвращается, стоит только о ней подумать. Насколько лучше было бы умереть вместо нее! Хотя тогда я, конечно, не встретил бы тебя и у нас не появилась бы Кейтлин…

В этот момент Мармеладка Кейтлин хихикнула. Она вообще часто смеялась – намного чаще, чем плакала. Казалось, ее забавляет почти все, что она видит, а веревочка с разноцветными шариками и погремушками, натянутая над ее кроваткой, и вовсе служила ей неиссякаемым источником удовольствия. Она била по ним своими пухлыми ручками и ножками, так что они бешено крутились, и чем больше они крутилась, тем больше она смеялась, пока Траффорд с Чанторией тоже не выдерживали и не начинали хохотать – и, наверное, с минуту-другую они втроем заливались смехом, причиной которого были всего-навсего несколько вертящихся кусочков яркой пластмассы.

– Думаю, я пошел бы на все, чтобы защитить Кейтлин, – сказал Траффорд, глядя на свою крошечную дочку.

– Да, конечно. Мы оба пошли бы на все, – подтвердила Чантория.

Как раз на такое начало и рассчитывал Траффорд, чтобы заговорить о вакцинации, но сейчас он замешкался. Он не сомневался в безграничной любви Чантории к малышке, но знал, что жизнь в их многоквартирном доме сделала ее робкой и пугливой. Не так-то просто будет подбить ее на богопротивный поступок.

Он упустил свой шанс. Внимание Чантории вновь перекинулось на экран, где продолжала беззвучно эмотировать Незабудка. В этом и заключалось коварство вездесущих экранов: даже если убавить громкость до нуля, взгляд человека почти неизбежно возвращался к изображению.

– Обоих детей потеряла, – сказала Чантория. – Придется бедной Незабудке начать все сначала. Только не с этим подонком Кавалеристом – надеюсь, Любовь сосватает ей кого-нибудь получше.

Как и прочие обитатели дома, Траффорд с Чанторией были осведомлены обо всех подробностях бурной семейной жизни Незабудки и Кавалериста, поскольку и она сама, и ее агрессивный, неуравновешенный муж постоянно эмотировали в сети. Оба гордились своими бесчисленными комплексами. Их яростные ссоры и сексуально насыщенные примирения непрерывно транслировались в онлайне и, конечно, широко освещались на публичных исповедях. Вдобавок, тонкие межквартирные перегородки давали возможность отслеживать все перемены в их отношениях – удар за ударом и оргазм за оргазмом – и в реальном режиме.

Кавалерист изменял жене направо и налево.

Незабудка давно и прочно сидела на таблетках.

Кавалерист не пропускал мимо ни одной ее подружки.

С Незабудкой ему все равно ловить было нечего.

Разумеется, были и многократные публичные примирения, когда отец Бейли напоминал поссорившимся супругам, что только Бог-и-Любовь может показать им дорогу к знаниям и самосовершенствованию. После этого под восторженные крики паствы Незабудка позволяла Кавалеристу заключить себя в объятия и оприходовать прямо на полу исповедальни, и некоторое время все снова шло хорошо.

– Его все равно в тюрьму посадят, – сказал Траффорд, хотя у него и не было ни малейшего желания обсуждать судьбу Кавалериста.

– Думаешь?

Недавно Кавалериста арестовали и вскоре должны были судить за то, что он вломился в мусульманское гетто на машине с целой шайкой головорезов. Они похитили оттуда двоих парней и насмерть забили их бейсбольными битами.

– Год точно получит.

– После того как они подложили бомбу в наш торговый центр? Да нет, вряд ли.

– Бомбу подкладывали не те мальчишки, которых убил Кавалерист.