Хорек молча развязал ему руки, бросил веревку в сторону.

Прежде чем завести в дом, их обыскали, в рукавах проверили, за голенищами валенок. Никто из троих не возражал.

Кошелей не тронули, оставили на поясах.

Суд Князь Оплот вершил в трапезной, сидя за столом. Трапезная была большая – Хорек таких огромных комнат и не видел раньше; на столбах, поддерживавших крышу, висели рога самых разных форм и размеров. За столом – прикинул Хорек – может сотня сесть, а то и больше.

Князь был молод, младше Рыка годов на десять, лицо имел светлое, только под глазами да на щеках будто тени легли серые.

– Ударили дружинников? – спросил князь, не поднимая глаз от чашки с похлебкой.

Как велел обычай, ради суда князь тут же прервал трапезу, даже посуду не отодвинул, только ложку серебряную в сторону отложил.

– Ударили, – ответил Рык спокойно.

– С умыслом ударили? – спросил князь.

– И с умыслом и без, – ответил Рык.

– Да или нет, отвечай, – повысил голос князь. – Не с девками шуткуешь – перед князем стоишь.

Трое дружинников, стоявших в стороне, дружно кивнули, соглашаясь с князем.

– Первым твой дружинник ударил, – пояснил Рык. – Потом уж я. А когда они меня связали, княжий суд выкрикнув, и бить начали, тут уж мой сын приемный не стерпел, и, прости, княже, твоего дружинника одним ударом с ног свалил, да в беспамятство отправил. Ну и когда другой дружинник, гнева твоего и Договора дружинного не убоялся и на мальца с кулаками кинулся, тут уж добрый человек, прохожий, вступился за мальчишку да за честь княжескую. Раз уж дружинники этого не делают.

Говорил он ровно, даже торжественно, размеренно, оттого слова его звучали весомо и независимо, хоть и с уважением к князю.

Князь поднял голову, посмотрел внимательно на Рыка, тот взгляда не отвел.

Глаза князя расширились, будто удивился он сильно, но себя сдержал.

– Оставьте меня с ними, – приказал князь.

Дружинники переглянулись.

– Мне повторить? – спросил князь, глядя перед собой и стукнув кулаком по столу так, что чашка подпрыгнула.

Дружинники торопливо вышли, прикрыв за собой дверь.

– Ты знаешь, что я могу тебя повесить? – спросил князь Рыка. – Вместе с сыном твоим названым и добрым прохожим.

Ага, подумал Кривой. Сейчас. Остался один и храбрый такой… Если у меня ножа нет, так я уж и до горла не достану?

Кривой осторожно двинул рукой Хорька в сторону, освобождая себе место для броска.

– Ты почему розыск не объявил? – спросил Рык. – Сколько дней уже прошло. Не боишься, что дочка погибнет?

Кривой замер.

Это что такое происходит? Это Рык с князем разговаривает? Выговаривает ему так, будто право имеет.

– Ты откуда узнал про дочь? – спросил князь.

– Мне похититель рассказал, – не меняясь в лице, ответил Рык.

– Кто? – выдохнул князь. И вроде тихо спросил, а только мороз по коже у Кривого и Хорька пробежал, и свечи вокруг померкли.

– Он уже умер.

– Кто?!

– Он умер, а больше тебе знать не нужно.

– Под пыткой скажешь…

– Может, скажу. Только зачем? Я пришел сам на княжий суд, другим путем к тебе сейчас не попадешь. А ты мне пытку сулишь?

Князь вскочил, одним прыжком перелетел через стол и схватил Рыка за грудки:

– Где она?!

– Я думаю, она сейчас в пути, – Рык отодрал от себя руки князя, оглянулся на закрытую дверь и врезал Оплоту.