После четырех Джозефа ждал кофе в 'Марне', а дальше по кварталу располагался магазинчик дисков. Туда парень заглядывал примерно раз в неделю. Знакомый продавец тут же выкладывал на прилавок пяток СД- и ДВД-дисков с аудиокнигами и музыкой, обычно классика и зарубежный рок — пристрастия Джоза в магазине уже изучили. За восемь последних месяцев Джозеф в результате переслушал столько музыки и книг, сколько не слушал и не читал все предыдущие двадцать четыре года. Вот вчера в проигрывателе был Ремарк, 'На западном фронте без перемен'. Джоз слушал до полуночи, потом долго не мог заснуть. А впрочем… Ещё Джозеф подумывал, не завести ли собаку-поводыря. Большую такую, лабрадора. Она бы хоть руки лизала и есть просила…

— Вам как обычно, Джозеф?

Джош вздрогнул, выпутываясь из размышлений. Нахмурился — в последнее время он вообще слишком много размышлял. Плохо.

— Да, разумеется. Эспрессо и пару сандвичей с ветчиной.

— А может, еще хоть салатика возьмете? Или чего посерьезней? Вы так похудели, знаете… — а это Гнежка. Она, дородная и жизнерадостная, готова накормить весь мир, а отличительной чертой счастливого человека вполне искренне считает отменный аппетит. Говорлива и непосредственна, как ребенок.

— Знаю. Но спасибо, не хочется что-то, — вежливо покачал головой Джозеф, пытаясь дать понять, что заботу принимает и ценит, и не хочет обидеть, просто настроения нет.

— Зря вы так. Взрослый мужчина должен много есть, а у нас как раз сегодня очень вкусно кнедлики получились. Ладно, ладно, сейчас принесу ваш кофе.

Гнежка ушла, бормоча под нос про взрослых мужчин, 'бедного пана Джозефа' и 'ирода, который такое с паном сотворил'. Гнежка, да и вообще весь персонал 'Марны' — слабенькие Светлые, не пригодные для Служб и редко бывающие в Верхнем, однако околомагические новости до них каким-то непостижимым образом доходят даже раньше, чем до бывшего оперативника Джоша. Так что про некроманта они давно уже все знаю.

В кафе постепенно становилось все оживленней, время подходило к пяти. Из-за соседнего столика поднялись парень, обладатель жиденького юношеского тенорка, и девушка — цокающие торопливые каблучки и сладкая волна фиалковых ароматов. Возможно, девушке лет восемнадцать, у нее светлые волосы и такие же фиалковые глубокие глаза. А может и нет. На кухне гремела посуда. Дважды хлопала дверь. Джош ждал свои кофе и сандвичи. За соседний столик кто-то сел — тихо и спокойно, и сидел, тоже ожидая внимания официантки. Затем прошел еще некто — мягким, почти бесшумным шагом, прошел в сторону седьмого столика… и возвратился. Второй стул у джозефова стола протяжно проскрипел, проелозив по полу, и жалобно вздохнул, когда на него сели. Меж тем Джозеф совершенно определенно никого к своему столику не звал и даже, напротив, обществу постороннего рад не был. Но делать замечание не стал, решил подождать. От пришельца пахнуло крепким, застарелым запахом табака и ментоловой жевательной резинкой, а по скрипу стула Джош определил, что 'гость' его грузен и тяжел.

— Пан Джозеф Рагеньский? — сообразив, что Джозеф замечать чужого присутствия не спешит, низким, хриплым голосом курильщика осведомился пришелец.

— Да, именно, — сухо подтвердил Джозеф. Если это от социальной службы, то вот сегодня Джозеф был готов послать мужчину куда подальше без зазрений совести. Достали. — С кем имею честь и чем обязан?

— Я Владимир Беккер, новый начальник Отделения по борьбе с… ну, вы сами знаете, какой преступностью.

Осторожничает — рядом куча простецов.

— Очень приятно, пан Беккер, но все равно не понимаю, чем обязан.