Понадеялся, что это от изумления и неожиданности, а совсем не со смеху пан Владимир выдохнул-хрюкнул:

— Что? Я не ослышался?

— Нет. Я хочу знать обо всём, что вокруг меня происходит. Не люблю, когда меня водят за нос, знаете ли, — резко сообщил Джош.

На удивление, выдохи-хмыканья прекратились. Сменились совершенно серьезным, проникновенным:

— Тебя, как ты выразили, за нос никто не водит, Джозеф. Откуда такие мысли?

Этакие нотки отеческой снисходительности. И немного от успокаивающей доброжелательности санитара.

— Да, мы не с самого начала были с тобой откровенны, каюсь. Но ведь ты понимаешь — необходимость убедиться, что ты по-прежнему с нами и готов сотрудничать.

— Однако доверять больше вы мне не стали. Нет, то есть не так: я как был, так и остался для вас зверушкой, ищейкой на поводке. Не правда ли?

Сейчас, еще немного истеричности и скандальности… Потом ссора, обвинения с пеной у рта, оскорбленное достоинство — чем не повод красиво хлопнуть дверью? После Кшиштофа обдумать не успел, но отложилось — нельзя никому и ничего про Источник рассказывать. Если раньше сомневался, то теперь точно. Во всяком случае, пока ради нейтральной энергии Верхние с лёгкостью рискуют человеческими жизнями. Гауф был прав. С самого начала. Даже не из-за того, что убьют, когда хочется жить. Это мелочь. Ну, в смысле… Нельзя давать детям автоматы. Правда — колючая обида — и на чудо тогда рассчитывать бесполезно. Зрение не возвратится. Иерарх снова смотрел и снова сочувственно подтвердил — медицина по-прежнему бессильна. Это не с глазами, это что-то в мозгах разладилось. Не хотят принимать сигналы, будь они неладны! Приходите лет через десять… Или чудо. А чудо было так близко.

— Наверно, газ все-таки как-то воздействует на психику, — озабоченно предположил Беккер. Ни намека на гнев. Человек-скала. Номер с пеной у рта не пройдёт. — Я думаю, вам с панной Коваль следует возвратиться домой и отдохнуть.

— Ну, нет. Я хочу поговорить сегодня. Хочу, чтобы за мной перестали следить, чтобы… — в каком именно смертном грехе собирается обвинить начальство, Джош еще не придумал и замолк, пытаясь подобрать обвинение похлестче, пообидней. Случай в виде требовательного стука в дверь подарил такую необходимую передышку.

— Погоди, Джозеф, потом договорим. Это, наверно, эксперты. Пока обувайся, пойдём в мой кабинет, — судя по голосу. Беккер тоже благодарен внезапному антракту. — Войдите.

Дверь с протяжным вздохом распахнулась. Прогрохотали тяжелыми ботинками.

— Отчёт, пан Беккер.

Узнал Джерома. Ну да, тот из экспертного. Раньше был мэвиным куратором, высокий такой, худой, лет сорока примерно. Пан Гауф с ним неплохие отношения имел. Может, в случае чего через Джерома попробовать… Впрочем, смысл?

— Валяйте.

Джозеф осторожно спустился с кушетки и полез за кроссовками. Дело это во все времена было непростое, и Цезарь справлялся с ним куда лучше хозяина. Поэтому сейчас искал долго и упорно. В конце концов нашёл. К сожалению, скорее по запаху, чем наощупь. Мда…

— Фентанил, как и предполагалось ранее. Шашка, подброшенная на кухню через незакрытую форточку. Первый этаж, элементарно. Соответственно, газ распространился по всей квартире незадолго до появления пострадавших. Тут картина ясна. Ещё успели опросить соседей. Хозяин магазина пан Дрожко Лещиньский сообщил, что позавчера разговаривал с высоким мужчиной, который показался пану Дрожко Светлым. Мужчина представился другом Джозефа и попросил показать, где Джозеф живёт.