– Езжай в конец улицы и развернись.

Владимир Петрович, прилежно соблюдая правила, проехал перекресток, включил указатель поворота и развернулся на широкой улице, там, где сплошная линия разметки переходила в прерывистую, и медленно поехал в обратном направлении.

– Останови возле парикмахерской.

Владимир Петрович затормозил.

– Я вернусь не очень скоро, жди здесь.

Анжелика вышла из машины.

Когда-то, лет семь назад, эта парикмахерская выглядела вполне прилично.

Дорогой по тем временам ремонт, чешская сантехника, большие зеркала. Но теперь, после тех парикмахерских салонов, в которых бывала Анжелика, эта показалась ей ободранным сараем. Страх, охвативший женщину после убийства надзирателя, уже прошел. Она вдохнула в себя знакомые с ранней юности запахи лака для ногтей, шампуней. Убийство произошло так быстро, так быстро исчез труп, что почти ничего не осталось в памяти.

Парикмахерская была разделена на две части. Налево – женский зал, очередь в него человек пять, и полупустой мужской – направо. Анжелика бросила беглый взгляд на свое отражение в большом зеркале, провела рукой по длинным волосам и шагнула направо – в мужской зал.

Старый парикмахер близоруко сощурился и бросил:

– Женский зал налево, – Нет, мне именно в мужской, – сказала Анжелика, садясь без приглашения в кресло.

Парикмахер пожал плечами:

– Я, конечно, могу сделать и женскую стрижку, но у меня получится не так хорошо.

– Мне нужна мужская стрижка, – Анжелика указала на одну из цветных фотографий, укрепленных над зеркалом, – вот такая.

Парикмахер с удивлением уставился на фотографию: коротко стриженный затылок и шапочка из более длинных волос, подстриженных по одной линии. Бритые виски. Прическа для тинэйджера.

– Вот такая?!..

– Такая.

Анжелика ощущала необычайную легкость. До того она боялась, что зрелище чужой смерти доведет ее чуть ли не до сумасшествия, а тут все оказалось очень легко. Она теперь полагала, что сама спокойно могла бы нанести смертельный удар остро отточенной отверткой.

– Но зачем, девушка? У вас такие красивые волосы! – парикмахер перебирал в пальцах упругие пряди. – Вы враг сама себе.

– Я решила.

– Но зачем? Кому это понадобилось?

– Моему мужу, – не моргнув глазом соврала Анжелика.

– Он что, заставил вас пойти и постричься? Бросать такого надо!

– Нет, – Анжелика входила во вкус вранья, – он завел себе любовницу.

– И поэтому вы решили изуродовать себя? – парикмахер хоть и колебался, но все же завязал вокруг шеи женщины белую простыню, самую чистую из тех, что нашлись в его ободранном шкафчике.

– Да нет, просто у его шлюшки точно такая прическа, как у парня на фотографии.

– И вы думаете, что понравитесь мужу такой?

– Если ему понравилась она, то почему мне не постричься? Вдруг повезет, и он вернется?

Парикмахер замер с разведенными ножницами.

– Не могу, девушка, рука не поднимается.

– Если я замужем, то уж по крайней мере называйте меня женщиной, – непринужденно рассмеялась Анжелика.

– Не могу, – парикмахер опустил руку, а затем высвободил пальцы из колечек ножниц, положил инструмент на зеркальную полку. Затем умоляюще произнес:

– Может, вы походите по улице, подумаете?

– Вам не нужны деньги? – усмехнулась Анжелика.

– Да я вас могу и бесплатно постричь.