Я подала ей сначала один бокал, чтобы она наполнила его, следом за ним — второй, потом взяла у неё бутылку и поставила на место. Сквозь ткань своей блузки я почувствовала тепло руки Альбины, мягко опустившейся мне на плечо.

— Подожди минутку, милая, — негромко прозвучал над моим ухом её голос. — Я сейчас вернусь, только кое-что возьму.

— Может, тебе помочь? — встрепенулась я. — Что-нибудь найти, подать?

— Спасибо, зайка, я справлюсь, — ответила она с улыбкой. — В своём собственном доме я хорошо ориентируюсь, не беспокойся. Кроме того, это сюрприз, — добавила она, легонько целуя меня в ухо.

Она вышла из столовой скользящей походкой, прямая и стройная, поблёскивая лаком чёрных ботинок. Пока её не было, я отпила глоточек вина из своего бокала, понюхала все блюда на столе, съела несколько виноградных ягод и, раздвинув края занавесок, выглянула в окно. Серое небо всё так же поливало землю дождём, в сплошной пелене туч не было видно ни намёка на просвет. К тому же, разгулялся ветер — настоящий, не по-летнему холодный ветрище, который чуть ли не вырывал деревья с корнем. Лёгкие шаги за спиной: вернулась Альбина с каким-то небольшим красным футляром в руках.

— Какая непогода разыгралась, Аля! — сообщила я. — Как же я домой пойду? Я даже зонтик не взяла.

— А ты что, уже собралась уходить? — улыбнулась Альбина.

— Нет, конечно, я просто…

Я умолкла на полуслове, потому что пальцы Альбины подняли крышку футляра, и оттуда заблестело мягкими жёлтыми переливами золото и засверкали камни, прозрачные, как слеза, и яркие, как звёздочки. На бархатистой чёрной подложке переливался комплект: колечко, серьги и тонкое маленькое ожерелье.

— Что это, Аля?

— Это тебе. — Альбина опустила футляр на мои ладони.

— Мне?! Господи, это что, настоящие бриллианты?

— А ты думаешь, я стала бы дарить тебе искусственные?

— Господи, какой ужас! То есть, я хочу сказать, это ведь ужасно дорого, Алюня!

— Это не имеет значения, малыш. Могу я сделать моей любимой девушке подарок или нет?

Я положила футляр на стол и обняла Альбину за шею.

— Аленька, я люблю тебя и так… Вовсе не обязательно дарить мне такие дорогие украшения, которые я даже надеть-то побоюсь. Да и куда мне их надевать? Я, ты знаешь, в высшем свете не вращаюсь…

— А это уже другой вопрос, — улыбнулась Альбина. — Были бы украшения, а повод их надеть когда-нибудь найдётся.

* * *

14 октября

Когда я возвращаюсь из гулкого Ничего в реальность, мои наручные часы сообщают мне, что уже пять вечера. Во рту сухо, как в пустыне, в горле першит, глаза тоже сухие, и при каждом моргании веки трутся о них, как наждак. Сажусь на кровати. В голове слегка звенит, к горлу поднимается лёгкая дурнота. Сейчас бы выпить воды, проплывает в ватных мозгах пластмассовая мысль. Да, Ничто здорово потрудилось и над моим телом, и над душой.

Спускаюсь на кухню. Попутно отмечаю: в бильярдной какие-то голоса. Один, кажется, Альбины, а второй — незнакомый. Мадина смотрит маленький кухонный телевизор и грызёт сухарики. Заметив меня, сразу встаёт и приветливо частит:

— Ну как, выспались? Что-то вы бледненькая. Кушать будете? Правда, всё уже остыло, но я могу разогреть.

— Спасибо, ничего не надо, — отвечаю я. — Мне только попить.

— Чего вам? Минералочки, сока, чаю?

— Чаю. Если можно, зелёного.

— Сейчас сделаем.

Я спрашиваю:

— А где Альбина?

— Она в бильярдной, — сообщает Мадина.