Мать поспешно ответила:

– Прекрати буйствовать, Джон.

– Но ведь такой подходящий случай! Дэви женится… Ладно, не буду, прости.

В гостиную Джон явился с опущенной головой и шепнул Дэвиду:

– Повесила бы табличку: «Не сметь браниться и богохульствовать!» Тогда я бы не забывался.

Дэвид обернулся к брату, несильно хлопнул его по спине и ответил:

– Ладно, братишка, не придирайся. Она немного рас… – Он вовремя прикусил язык, но Сара сразу поняла, что он хотел сказать: мать расстроена.

Ее опять посадили на диван, опять в окружении мужчин. К последним теперь добавился мистер Херингтон. Он сел рядом с ней в кресло, сложив руки на коленях. Возможно, именно вид его неподвижно лежащих на коленях рук напомнил Саре, что у нее есть причина для удивления: никто из мужчин не закурил. Она привыкла, что почти все мужчины – курильщики.

Фортепьянный аккорд заставил ее обернуться. За пианино уселся Дэвид – ее Дэвид. Мысль о том, что он владеет инструментом, наполнила ее гордостью.

– О, только не Шопен! Не тот случай! Давай лучше что-нибудь такое, чтобы все могли подхватить… Вы же не хотите внимать Шопену, правда, Сара?

Большая голова Джона вовремя отвернулась, чтобы у нее не было необходимости признаваться в неосведомленности по поводу Шопена.

– «Голубые небеса!» Сыграй-ка «Голубые небеса»! Музыка! Вот это то, что надо, – «Счастье в голубых небесах…» – пропел Джон низким басом. – «Весь день вешу на телефоне…» Или вот это: тра-ля-ля, тра-ля-ля…

Саре хотелось подойти к пианино. Она знала немало песен и хорошо пела. Ей говорили, что у нее приличный голос. Она бы уже давно приняла участие в певческом конкурсе, если бы не отчим. Но сейчас от нее требовалась осторожность. Никакого громкого пения, никакой навязчивости. Сейчас самый момент совсем для другого: спросить мать Дэвида, не надо ли помочь с мытьем посуды. Она наклонилась к Хетерингтону-старшему и тихо спросила под звук пианино Дэвида и пение Джона:

– Как вы думаете, не надо ли мне помочь миссис Хетерингтон с мытьем посуды?

Хетерингтон впервые одарил ее улыбкой. Это была спокойная, продуманная улыбка, словно он долго размышлял, стоит ли улыбаться ей, и наконец принял положительное решение. Сняв руки с колен, он сцепил их и ответил:

– Миссис Хетерингтон справится сама. А вы перестаньте нервничать. Чему быть, того не миновать. Надеюсь, вы обретете счастье и сделаете счастливым его.

Впервые кто-то, кроме шалуна Джона, упомянул о женитьбе. Именно это было, конечно, у всех на уме, однако все очень старались об этом не говорить. Она посмотрела на отца Дэвида, на его глаз с тиком и с трудом поборола желание разрыдаться от благодарности у него на груди. Она была признательна ему не меньше, чем Дэвиду. Однако ее хватило только на банальнейший ответ:

– Благодарю вас, мистер Хетерингтон. – Опустив глаза, она добавила дрожащим голосом: – Как я вам признательна!

– Ладно, девочка. – Кивок головы и тон ответа выражали то же самое, что предупреждение Джона: не смей унижаться, не роняй себя!

– Ну-ка, встаньте! – Джон подхватил ее под мышки, взял за руку и повлек к Дэвиду. – Вот тут, рядом с суженым, излейте душу в радостной песне, в нежных гармоничных звуках: тра-ля-ля, тра-ля-ля…

– Брось паясничать, – сказал племяннику Дэн. – Лучше сходи за Мэй.

– Сама дойдет. К тому же мы с ней не разговариваем. Вот видите! – Джон погрозил Саре пальцем. – Теперь вы посвящены в одну из жгучих семейных тайн: мы с женой не разговариваем.